Штормовой день. Розамунда Пилчер

была длинная, красивой формы, с округлыми ногтями пальцев, загорелая кисть. – Это парные кресла.

      Я глядела на кресла, старательно игнорируя его присутствие.

      – Интересно, сколько они стоят?

      Он присел на корточки, разглядывая этикетку с ценой, и я увидела его волосы – густые и длинные, они достигали воротничка, были очень темными и глянцево поблескивали.

      – Вам повезло, – сказал он. – Они идут по дешевке, потому что ножка одного из них была сломана, а потом починена не слишком квалифицированно. – Он внезапно распрямился, удивив меня своим ростом. Глаза у него были чуть раскосые, темно-темно-карие, и выражение их меня смущало. Мне было неловко в его присутствии, и легкая антипатия к нему стала превращаться в прямую неприязнь. – Пятнадцать фунтов за пару, – сказал он. – Но если вы готовы подождать и чуть-чуть приплатить, то я могу укрепить ножку и, пожалуй, отфанеровать стык. Тогда кресло будет прочнее, да и красивее.

      – А таким, как сейчас, разве оно не годится?

      – Вам годится, – пояснил молодой человек, – но если к ужину вы пригласите какого-нибудь грузного толстяка, то ужин свой он может закончить на полу.

      Последовала пауза, во время которой я смерила его взглядом, как я надеялась, холодным. Глаза его искрились злорадным весельем, которое я вовсе не стремилась с ним разделить. Предположение, что на ужин ко мне станут приходить лишь грузные толстяки, меня не порадовало.

      Наконец я выговорила:

      – А сколько будет стоить починить ножку?

      – Скажем, пять фунтов. И значит, вы приобретете кресла по десятке за штуку.

      Подсчитав в уме, я решила, что могу себе это позволить.

      – Я их беру.

      – Хорошо, – сказал молодой человек; подбоченясь, он приветливо улыбнулся мне, как бы желая сказать, что сделка заключена.

      Я подумала, что продавец он попросту никудышный.

      – Вы хотите, чтобы я сейчас оплатила покупку или оставила залог?..

      – Не важно. Запла́тите, когда будете забирать.

      – А когда они будут готовы?

      – Примерно через неделю.

      – Вы не хотите спросить мою фамилию?

      – Только если вы сами хотите ее назвать.

      – А что, если я больше не появлюсь?

      – Тогда, полагаю, кресла будут проданы кому-нибудь другому.

      – Не хотелось бы прошляпить их.

      – Не прошляпите, – сказал молодой человек.

      Я сердито нахмурилась, но он лишь улыбнулся и направился к двери – открыть ее, чтобы выпустить меня. В дверь ворвался холод, снаружи моросило, и на улице стояла сумеречная темнота.

      – До свидания, – сказал он, а я, постаравшись изобразить на лице ледяную улыбку благодарности, прошла мимо него во мрак и услышала, как зазвенел колокольчик, когда за мной закрывалась дверь.

      День сразу стал хуже некуда. Удовольствие, которое доставила мне покупка кресел, было испорчено досадой на молодого человека. Я не склонна испытывать к людям неприязнь с первого взгляда, но