История подвигов и славы.Книга 2. Сыны Отечества в дни мира и войны. Елена Ларская

совершился глубокий перелом. Он считал их более одаренными поэтами. Однако друзья в порыве откровенности говорили ему: – Дружище, Гаврила! На Парнасе талант твой далеко переживет наши! Тогда все поэты служили – звания писателя не существовало. Общественное значение литературы уже признавалось, но на занятие литературой смотрели как на частное дело, а не общественное. Что касается Державина, то в его понятиях поэзия и служба были связаны особенным образом. К началу восьмидесятых годов, когда Державин достиг довольно заметного положения в службе и стал выдвигаться в литературе, поэзия и служба сделались для него как бы двумя ипостасями единого гражданского подвига.

      Державин, человек практического ума, но при этом наделенный поэтической душой, успевал все. Не забывал о служебной карьере, основном источнике благополучия. В 1784 г. прошел слух, что казанский губернатор уходит в отставку. Державин метил на его место. Казань была его родным городом, там жила его мать. Предстояли об этом хлопоты.

      «Портрет Д.А. Державиной». В. Боровиковский, 1813 г.

      В феврале 1784 г., пока еще стоял санный путь, Державин отправил в Казань весь домашний скарб, но сам с женою задержался в Петербурге. Губернаторство было обещано, однако дело нужно было подталкивать. И вот посреди хлопот стало его тревожить беспокойство вовсе иного рода.

      Несколькими годами ранее, во время пасхальной заутрени в Зимнем дворце, посетило его вдохновение; приехав домой, дрожа от возбуждения, набросал на бумагу:

      О ты, пространством бесконечный,

      Живой в движеньи вещества,

      Теченьем времени предвечный,

      Без лиц, в трех лицах Божества!

      Однако возникший как бы ниоткуда поэтический порыв также в никуда исчез.

      Отвлекаемый службой и светской суетой, сколько не принимался продолжить начатое, – ничего не получалось.

      Однако зерно упало в благодатную почву, но ему надо было время впитать в себя многое, для того чтобы дать всходы.

      Когда пришло время, Державин вдруг почувствовал некое беспокойство. Объявил жене, что едет осматривать белорусские земли, в которых еще никогда не был. Хотя владел ими уже семь лет. Стояла самая распутица, время для поездок было не самое подходящее. Жена была удивлена, но промолчала.

      Доскакал до Нарвы, повозку и слуг бросил на постоялом дворе, снял комнатенку у старой немки и заперся. Он писал, пока сон не валил его на постель, а проснувшись, наспех проглотив кусок хлеба, вновь брался за работу. Из-под пера лилась мысль, от которой сердце замирало, ощущая высоту своего парения. Образы и слова громоздились, как скалы.

      «Ты. нищ и худ, принес

      святые зерна.

      Чтобы взошли ростки

      благие там,

      Где вместо лоз теперь

      колючки терна»

Данте Алигьери. «Божественная комедия»

      Рождающиеся звуки вызывали оторопь и восхищение.

      Написал