Песнь для Близнецов. Евгения Белякова

бинты и тазик.

      – Ваше Величество, Вас что-то гнетет, уж простите мой длинный язык. Я могу помочь? Вы сам не свой.

      Гринер вздрогнул.

      – Все нормально. Позови-ка ко мне Шольца. И приготовь писчий прибор в кабинете, я напишу письмо. Сначала прибор… И найди Некса с Ферфаксом, пусть зайдут.

      – За полночь уже, Ваше Величество, отдыхать-то когда будете… – покачал головой Пьетро, но покинул комнату.

      Гринер надел длинную рубаху поверх штанов, и теплую накидку – несмотря на натопленный камин, в покоях было холодновато. Отправился в кабинет. Сел в кресло и уставился на белоснежный лист бумаги.

      – Демоны дери, – выругался он, вскочил с кресла и пошел в приемную. Вернулся с мешком в руках, запихал его в ящик стола и снова принялся разглядывать бумагу.

      Он так и не написал ни слова, когда пришел Шольц. Коротко кивнул дворецкому, похвалил за прекрасно устроенное пиршество. Старик сдержанно улыбнулся.

      – Шольц, у меня к вам просьба. Но сначала вопрос. Скажите, корона ведь обеспечивает слуг, уходящих на покой?

      Дворецкий если и удивился, то виду не подал.

      – Конечно, Ваше Величество. Полная рента до конца дней.

      – А у Пьетро, кажется, есть домик под… – король прищелкнул пальцами и Шольц подсказал:

      – Верхним Тесом, сир. Там сейчас проживает его семья – дети и внуки.

      – Пьетро долго и верно служил короне. Позаботься о том, чтобы, когда он завтра отправится на заслуженный отдых, ему было выплачено жалованье до конца месяца, плюс надбавка лично от меня, в размере… двухсот золотых. Пусть уедет прямо с утра, не задерживаясь.

      Губы Шольца чуть дрогнули, словно он собирался что-то сказать, но он лишь склонил голову.

      – На завтра есть какие-то… события, на которых я должен присутствовать? – спросил король, устало потерев глаза.

      – Торжественная церемония в Храме Древа, – стал перечислять дворецкий. – Раздача хлеба бедным, объезд лагеря, совещание городского совета, праздничный обед. И маркиз Этье просил передать, что завтра состоится заседание Казначейства.

      – Что из этого я никак не могу пропустить?

      – Церемонию в храме… – начал Шольц и замялся. – И, пожалуй, Казначейство… в связи с недавними событиями.

      «Уже знают», – подумал Гринер. – «Слухи разносятся быстро. Бароны с графами, наверное, были так напуганы, что не сумели сохранить в секрете то, что произошло на Совете».

      – Хорошо. Передайте маркизу, что я буду. Во сколько церемония?

      – В десять утра, Ваше Величество.

      – Хорошо. Пусть меня разбудят в семь, если сам раньше не проснусь. Все, идите.

      Гринер просидел над письмом еще минут десять, но дальше строчки «Возлюбленная моя королева!» не продвинулся. Сам он не знал, как короли пишут письма своим женам, а Дориан явно хотел бы сказать больше, чем было необходимо, и потому подсказывал с неохотой. Да и смысла отправлять послание уже не было. Зачем он попросил Пьетро приготовить