Песнь для Близнецов. Евгения Белякова

Выделил Шольцу акр земли в Королевской оранжерее для выращивания роз. И очень правильно женился.

      Старый дворецкий считал, что правильно жениться – самая первая и, пожалуй, главная задача короля.

      Наконец самый последний младший граф Леккон зашел в зал, и Шольц позволил себе испустить еле слышный вздох облегчения. Ничего неположенного не произошло, потолок не упал, пиршество готово было начаться. Он прошествовал вдоль огромного ковра, следя зорким не по годам глазом за слугами, к королевскому столу. Почти все дворяне уже расселись. В зал все прибывали люди – купцы, управляющие, судьи и банкиры, жрецы Древа и Близнецов, бросающие друг на друга неприязненные взгляды.

      Шольц пересчитал приборы, придирчиво проверил, отражается ли его длинное, сухое лицо в кубке короля и кивнул Сенешалю второй раз.

      В зал стали входить воины – без оружия, естественно, если не считать кинжалов у пояса – надо же чем-то резать мясо. Шольц не ждал от них знания этикета, но все равно велел положить на их стол вилки. Хотя они все равно будут ими в зубах ковырять…

      – Его Величество Дориан Второй! – объявил лорд Бауфур.

      Все встали. Небольшая дверца за троном открылась, и появился король – в парадном одеянии, в «полном венце», насчитывающем тринадцать бриллиантов. На груди у него висела Роза, чуть покачиваясь на цепи. Она больше не сверкала нестерпимо-белым светом, как тогда, в Храме, и даже не светилась мягкой, молочной белизной. Но она – была, и всякий мог убедиться, что их король – избранник Древа.

      Гринер ощутил, как на него устремились сотни взглядов. Опустил руку, которая уже собралась было, словно по собственной воле, сдвинуть корону чуть набекрень, чтобы было удобнее. Весь последний час перед пиром он провел в бессмысленных спорах с Пьетро, который убеждал его, что король не может выйти к праздничному столу в повседневной одежде. Гринер чуть было не зарычал, что король, как ему кажется, может все, что захочет, но Дориан его остановил – и теперь Гринер жалел, что поддался на уговоры. В мантии, короне и с цепью на шее он чувствовал себя не только неудобно, но и не в своей тарелке.

      «Привыкнешь».

      Он величаво кивнул присутствующим, поднял руку – и выслушал троекратное «Ура Королю!», после чего сел в тронное кресло. Только после этого сели остальные. Сенешаль махнул платком, и из-под потолка полилась музыка.

      «Хорошо, что ты перекусил, особо не налегай ни на яства, ни на вино»

      «Тогда зачем их сюда выставили, если мы не есть пришли? А кстати, пришли что?»

      «Смотреть, слушать. И чтобы показать подданным, что их король в полном расцвете сил, всех помнит, знает и любит. И чтобы наградить воинов, отличившихся в битве. И чтобы…»

      «Понял, сидеть для виду».

      «Примерно так».

      Похоже, понял Гринер, только король на этом празднике оставался без еды и питья – остальные налегали на разнообразные