Журнал «Юность» №09/2022. Литературно-художественный журнал

правда – вчерашний день все еще нес его на своих крылах, и там, где он парил, царили высь, даль и холодное сияние.

      К часу пополудни добрались. Ника оказалась на месте первой – у забора уже стоял Люсин «рено», из открытых дверей пристройки доносилась жизнь, из печной трубы, подхватываемый нестрашным ветром, струился дым.

      Выгрузив пакеты с продуктами, Петр Алексеевич принялся вязать из двух жердин крестовину для чучела, а Люся с худым, но энергичным студентом Степой отправилась в поле, чтобы нарвать торчащей из-под снега высокими пучками жухлой прошлогодней травы, которой предстояло стать соломенным телом Масленицы. Полина выделила для идолища несколько цветных тряпок и старый фартук – отцовская художественная жилка тоже трепетала в ней, пусть и не так звонко, как в Нике.

      Чучело получилось – загляденье, хоть сейчас в этнографический музей. Отнесли его на огород и воткнули в сугроб. Сжигать было жалко, да и гореть Масленица поначалу не хотела, так что пришлось идти в дом на поиски керосина. Обследовав пристройку, забитую всевозможным деревенским хламом, керосина Петр Алексеевич не обнаружил, поэтому воспользовался припасенным спиртом, уже давно не находившим себе достойного применения, – на компрессы никто не претендовал, а водка в магазинах не переводилась. Пылала Масленица красиво – Полина с Никой радостно скакали вокруг, пища и воодушевленно взвизгивая в полете. Люся со Степой снимали шабаш на смартфоны.

      Потом катались на санках с берегового склона. Санки скользили по насту, как по льду, вертелись, заваливались на бок; Люся, показывая характер, повелевала студенту Степе снова и снова таскать санки наверх. Потом гуляли по лесу – наст схватился так прочно, что держал человека, поэтому свежих следов лесное зверье не оставляло, хотя теперь было самое время для любовных заячьих игрищ. Петра Алексеевича это обстоятельство огорчило: пока стоят робкие холода – не страшно, а если ударит запоздалый мороз – ни тетерев, ни тем более рябчик такой наст не пробьют, придется коченеть на ветке…

      Слева у просеки показалась и юркнула в заросли рыжая лиса, вызвав оживление и женские восторги, – несмотря на зимнюю погоду, плутовка была уже по-весеннему встрепанная, вся в шерстяных клочках. Справа на льду озера сидел над лункой одинокий рыбак. Рядом с рыбаком вместо ледобура лежала старинная пешня – в хозяйстве у тестя, Александра Семеновича, была такая же. Почему-то вид этого инструмента пробудил в Петре Алексеевиче теплое чувство, похожее на уважение, хотя ни разу в жизни ему не приходилось пускать пешню в дело. Над озером, бросая в небеса раскатистое «кр-р-ра», кружил ворон, то ли намереваясь сожрать рыбака, то ли рассчитывая на подачку.

      Вернувшись домой, принялись за блины. Пока Петр Алексеевич второй раз растапливал печь – в избе все еще было зябко и сыро, окна запотели, – Люся с Никой в четыре руки напекли стопку в пол-локтя высотой. Блины были тонкие, кружевные, поджаристые по краю и испускали теплый сладковато-масляный аромат. Полина выставила на стол к блинам кетовую икру, тертый