Журнал «Юность» №09/2022. Литературно-художественный журнал

отрешенным взглядом. – Большие, чем те, с которыми мы имеем дело. Почему? – Вопрос повис в пространстве. – Потому что предотвращенное могло оказаться нам не по силам. Или не по зубам. Мы бы просто этого не вынесли.

      – Так откуда же взялся червонец? – спросил Цукатов, кажется, сам слегка удивляясь своей настойчивости.

      – Ну да, – взял сторону профессора Петр Алексеевич. – Эта задача выглядит занимательнее проблем христианской теологии. Взять, к примеру, тайное зло… То есть идею тайного зла, творимого именно как зло и как тайное. Масоны, атлантисты, сионские близнецы – вот некоторые из его имен в нашей привычной картине мира.

      Чувствуя осознанность оговорки, Петра Алексеевича никто не поправил.

      – Еще юристы и врачи, – сказал Иванюта.

      – Что? – Петр Алексеевич моргнул.

      – Адвокаты и стоматологи вызывают у меня большие подозрения.

      – Допустим. – Петр Алексеевич счел реплику малозначащей. – Так вот, все это тайное зло, по общему мнению, уже давно определяет текущую повестку. Определяет, не выходя из тени. И хотя эта картина мира порядком истрепалась, другой нет. Не так ли?

      – Хочешь предложить? – Иванюта определенно предвкушал нечто забавное.

      – Хочу. Давайте вообразим мир, пружиной которого становится тайное благо. – Петр Алексеевич по очереди посмотрел сначала на Иванюту, потом на Цукатова. – Представьте, что миром движет сокровенное добро. Причем не только божественной, но и человеческой выделки. Как вам такая конспирология?

      – Ну-ка, ну-ка… – Цукатов старался уследить за мыслью.

      – Поясняю. Довольно разоблачать очередную мировую закулису – хрен с ней, с непутевой. Давайте поищем для нашей прозорливости другую область применения. – Петр Алексеевич выдержал красноречивую паузу. – Не пора ли обратить внимание на более загадочную цепь событий? Вот, скажем, живет талантливый художник, музыкант или ученый – кому как нравится… Живет, творит, однако косная среда, как водится, его не принимает, не оценивает по достоинству, и вместо признанности – кукиш с коромыслом. И тем не менее, как птахе небесной, как цветку полевому, каждый новый день есть ему пища и залатанные штаны, чтобы прикрыть голый зад. А иной раз, – рука Петра Алексеевича, описав плавную дугу, указала на профессора, – и десятка под ногами. Словом, вопреки очевидным препонам, художник продолжает писать, а ученый – мыслить. Хотя он пока и студент. Как так? Почему?

      – Сам же сказал про птах небесных. – Цукатов указал пальцем в потолок. – На то Его промысел.

      – Промысел – это понятно. Но если дело только в нем, то нет и мировой закулисы – есть лишь козни дьявола.

      – Не верю я в конспирологию – ни в злую, ни в добрую. – Иванюта все чаще ощупывал руками свое лицо и голову в целом, что было признаком хмельного воодушевления.

      – А стоматологи? – напомнил Петр Алексеевич.

      – Не отвлекайтесь. – Профессор поднял наполненную рюмку. – За разум.

      – Тост какой-то двусмысленный, – поглаживая