По зову твоей крови. Натализа Кофф

и чувство потери.

      Божена каждый день умирала. И не только от потери отца.

      От потери любимого.

      И это был настоящий ад. Потому что Радмира она так и не простила. Но чувство вины перед ним – вспарывало сознание и душу.

      Она была виновата, да. За то, что позволила дядьке его заманить. Ведь знала, чувствовала, что Антон звонил не просто так. Знала, какой он псих. А все равно не оказалась в состоянии сделать нужные выводы.

      Ветер порывом подхватил пряди волос. У Женьки так и не поднялась рука их остричь до конца. Часть прядей были срезаны, а часть девушка собирала в косу.

      Волосы все еще хранили следы острого ножа хищника с уродливым лицом и бесцветными, прозрачными глазами.

      Она видела, как Радмира, раненного и обездвиженного, грузят в машину и торопливо увозят.

      Наверное, ей специально позволили посмотреть на эту ужасающую картину. Чтобы знала свое место.

      Именно тогда Женя поняла одно: она любит его. Любит, несмотря на то, что он лишил жизни ее отца. Несмотря на то, что природа все решила за них. А Великая Праматерь выбрала их в пару друг другу.

      Все равно любит. И в подтверждение тому – три крохотных жизни, что росли и развивались под ее, Женьки, сердцем.

      Каждый день, просыпаясь в квартире, хранившей запах Вольнова Радмира, прикасаясь к его вещам в гардеробе, укрываясь его свитером или одеялом, Женя умирала. И оживала, только когда видела яркие и красочные сны о нем.

      Где он? Что с ним? В порядке ли?

      Женя не знала наверняка. Но закрыв глаза, представляла его лицо и глаза. И его негромкое, рокочущее «Лисичка». И почему он стал называть ее именно так? Непонятно. Но ласковое прозвище ей нравилось.

      Вот и сейчас Женя натянула рукава свитера на запястья. Свитер принадлежал Радмиру. А платок на плечах – ее матери. И стояла она сейчас у могилы отца.

      А в душе – смятение, боль и понимание того, что простить Радмира нужно. Иначе у них нет будущего.

      Нужно, потому что сейчас он находится там, где совсем не безопасно. Выходит, это и есть искупление за совершенный им грех. Да?

      Женя смотрела на фотографию отца. Его улыбающийся взгляд был направлен прямо на нее. Простил бы он? Что сказал бы ей сейчас?

      Женя не знала, но хотела думать, что простил бы. И ее простил бы за то, влюбилась в хищника из другого клана.

      Девушка вытерла набежавшие слезы рукавом.

      – Если хотите, можем еще остаться, Женя Федоровна, – негромким голосом нарушил тягостное молчание водитель.

      Геннадий, обычный человек, который работал водителем у Федора уже много лет. Наверное, это был порыв ностальгии, когда Женя попросила мужчину работать на нее. Но хотелось, чтобы ее окружало хоть что-то из прошлой жизни, или кто-то.

      – Нет, уже можно ехать, Геннадий, – вздохнув, ответила девушка.

      – В усадьбу? – уточнил мужчина, помогая ей занять свое место на заднем пассажирском сиденье.

      – Да, Тихомир Светозарович обещал навестить клан. Сами понимаете, что нельзя отказывать