Накалившийся битум. Максим Мараев

действия, которые, как он знал, называются ритуалами.

      Умываясь и обливая лицо каплями брызг теплой воды, Андрюха понял, что перешел психиатрический Стикс, и теперь назад вернуться будет крайне сложно и мучительно. Это все равно что наркоманская ломка, понял Андрюха, снова по несколько раз перевешивая полотенце, прежде чем выйти из ванной. Стоит лишь один раз позволить этим стремлениям завладеть своим существом, они накрепко окопаются в сознании и уже просто так не отпустят. И Андрюха обрадовался, что хотя бы это понимает. Это говорило о том, что болезнь еще не зашла слишком далеко.

      Он вышел из ванной в состоянии глубокой хронической усталости, припустил в свою комнату, после чего пошел в прихожую собираться к выходу.

      – Выспался? Выглядишь усталым, – бросила мама.

      – Все ок, – отозвался Андрей, не глядя ей в глаза, схватил манатки и покинул квартиру.

      На улице ему стало постоянно хотеться одернуть нижний край своей серой рубашки. В итоге он сдался, и сделал неопределенное движение рукой. Но потом, спустя секунду-другую, решил, что движение по одергиванию было недостаточно завершенным, и, перейдя через дорогу, одернул рубашку снова. На этот раз – все хорошо.

      Андрей стал подозревать, что это – на нервной почве. Какая-то часть его мозга перестала повиноваться ему и зажила своей жизнью, что спровоцировало глубокий внутренний стресс, который он еще не в полной мере ощутил.

      Дошел до остановки, ругая себя за то, что как дуралей одергивал рубашку, идя по улице, и, когда прошел через турникет и положил проездной билет в джинсы, замучился тем, что тот плохо лег обратно в карман. Андрей всю дорогу истекал потом от напряжения, не зная, стоит ли еще раз залезть в карман и перепроверить билет. С ним рядом сидел какой-то дед, который, казалось, уловил владевшее Андреем неадекватное напряжение и слегка неприязненно отвернулся от него. Андрея это немного задело.

      Он все же поправил проездной билет, когда вышел из автобуса. Итого за сегодняшнее утро было выполнено уже два ритуала, что стало причиной резкого понижения его настроения. «А ведь еще когда вставал, решил, что обойдусь без всего этого», – с укором подумал Андрей, и его настрой стал совсем кислым. Он в унынии добрел до курсов, недовольный собой, раздраженный всем – тем, что вчера весь вечер провел не пойми как, и тем, что сегодня опять пошел на поводу у ритуалов – и в мрачном настроении вошел в здание.

      Тут его подловил Миха, староста, с намерением завязать обычный дружелюбный светский разговор. Андрей чувствовал, что Миха очень не вовремя подошел к нему с этим, и не смог скрыть своего напряжения, смешанного с раздражением. Он был не готов общаться. Миха это быстро понял и отошел от него, что-то буркнув про себя.

      «Ну вот, не хватало теперь с ним проблем», – уныло подумал Андрей. В аудитории, где проходило их первое занятие, он понуро бросил сумку на стол и плюхнулся на стул. «Вот что значит давать беспочвенные обещания, а потом срываться и чувствовать себя невероятно херово». Ему тут же вспомнилась песня Псоя Короленко, где есть слова: «Херово