Твоя истинная. Любовь Черникова

покосился на друга и нарочито испуганным тоном принялся рассказывать:

      – Это было просто отвратительно! Они делали со мной такое!

      – Адепт Шэдоу! – рявкнула декан Прим. – Прекратите пугать адептов! Просто скажите, какой дар у вас превалирует?

      – Реаниматор… вроде бы, – не слишком уверенно ответил Шэдоу.

      Декан кивнула, жестом приказав ему расположиться поодаль от нас, и повернулась к занявшему свое место в септограмме, отчего-то совсем бледному Шону.

      – Кровь, Коррени!

      Все повторилось. Парень чиркнул лезвием по ладони. Линии септограммы вспыхнули алым, когда капли крови достигли земли. Помещение снова погрузилось в темноту, и мне показалось, что на этот раз она продлилась дольше. Была куда более вязкой и ощутимой. Я словно чувствовала ее кожей. Проваливалась в нее, словно в прохладный кисель, который лишал меня воздуха. Хотелось заорать или сорваться с места и удрать подальше.

      Последовав совету декана, я закрыла глаза, впившись ногтями в ладони и отсчитывая мгновения, в ожидании, когда все закончится. Мне казалось, что я больше не выдержу, и в этот миг зеленоватый свет вновь разлился по залу, отражаясь на бледных лицах. Изрядно, между прочим, перепуганных.

      – У вас очень сильный дар, Коррени, – вынесла вердикт декан.

      – Кажется, я могу… все? – как-то растерянно и хрипло отозвался Шон.

      Декан ободряюще ему улыбнулась.

      – Передайте крис следующему адепту, Коррени и идите к своему другу.

      Все еще пришибленный свалившимся на него знанием адепт Коррени двинулся к нам. Его взгляд рассеянно пробежался по притихшим одногруппникам и неожиданно остановился на мне.

      «О, нет!» – подумала я, почему-то отчаянно не желая прямо сейчас проходить через это испытание.

      И конечно же мне не повезло.

      – Пора разбавить нашу компанию прекрасной еррой, – галантно поклонившись, Шон протянул мне крис.

      По клинку-артефакту проскочила голубая молния – сработало заклятие очищения. Крис словно зловеще подмигнул мне темной сталью.

      Несколько мгновений таращилась на кривой клинок ерры Прим, как на руку мертвеца, которая вот-вот оживет и вопьется острыми когтями прямо в сердце, а затем решительно взялась за рукоять и направилась к септограмме.

      – Риано, тебе идет оружие! – жизнерадостно откомментировал мой выход, оправившийся от впечатлений Гаррет Шэдоу.

      – Придурок! – пихнул его в плечо Шон Коррэни.

      – Зато отмучился быстро, – обиженно ответил другу Гаррет. – Да ты должен мне спасибо сказать, а ты еще и недоволен!

      Шон только покачал головой.

      – Кровь, Риано! – окрик декана Прим отвлек и подействовал на меня точно удар хлыстом.

      Больше на рефлексах, чем осознанно, я провела лезвием по ладони. Боль обожгла руку. Алая кровь показалась мне черной в скудном свете линий септограммы. Сама не знаю почему, но я до последнего не позволяла ей упасть на землю. Удерживала, пока не набралась целая горсть…

      Столкнулась с хмурым взглядом