Здравствуй, мама! Я – волк. Валентина Юрченко

очнулась дома от звонка Галки. Она кричала в трубку:

      – Третий раз тебя набираю!!!

      – Все хорошо.

      – Что хорошо?!

      – Никого не было.

      – Как не было?

      – Я простояла час. Промокла, замерзла.

      Это была правда. Ошибиться в месте встречи я не могла, опоздать тоже. За час я так окоченела от холодного ветра, что даже перестала бояться. Дома пришлось принимать горячую ванну. Чтобы не заболеть, я выпила полбутылки «Кагора», рассудительно припасенного мной для таких случаев. Как дошла до постели, не помню – меня здорово разморило.

      – У меня завтра первый экзамен, вдруг произнесла Галка.

      – Как, уже? – я была искренне удивлена.

      – Ксюх, мы уже окончили школу…

      – Да, я помню, – все эти события заставляли идти время совсем по-другому. – Удачи, – я положила трубку.

      Перед нашими поступлениями Галкина мама назначила мне свидание. Я обещала молчать о встрече.

      – Только не ври мне, Оксана. Я знаю, что Галя не будет поступать в мед. И не хочу ей мешать. Но она не права, не права.

      – Любовь Дмитриевна…

      – Говори, – Галкина мама давно все решила. – Куда она хочет?

      Галка поступала в институт культуры без помех со стороны родителей.

      День суда выдался особенно жарким. Накануне я плохо спала, не в силах избавиться от мыслей, как лучше держаться и что говорить. Но все вышло не так, как я себе представляла.

      Перед началом процесса в холле Городского суда я столкнулась с мамой убитого парня. У нас не было очных ставок во время следствия, но я сразу узнала ее по глазам – серым и маленьким – и подумала, что, наверное, раньше они были еще и добрыми. Чуть позже я поняла, что до этой встречи меня волновала только своя жизнь.

      Свидетелей вызывали по очереди. Они выходили из зала суда подавленные, предпочитая не смотреть друг другу в глаза. Андреич нервничал больше всех, Людку возмущал сам факт осквернения ее свадьбы. Как испуганное стадо шакалов, малолетние преступники, сбившись в кучу, занимали одну скамью. Каждый из них проходил «по делу» впервые: боевое крещение, как недавно сказала Галка. В зале воняло потом. Мне нужно было дожидаться финала. Все проходило, будто в тумане:

      – Представьтесь, сообщите адрес прописки и телефон…

      Я сообщила и поняла, что с этого момента мне предстоит ходить по улицам, озираясь. Дело закрывали, вешая его на Пушкина как единственного совершеннолетнего. И хотя остальным грозило лишь «соучастие», все они были нужны властелинам порядка, я же с этого момента ни милиции, ни государству была неинтересна.

      Галка ждала меня у Хмельницкого.

      – Гал, мне уезжать нужно отсюда, – сказала я, глядя на памятник.

      – Уезжать? Куда?

      – Не знаю. Да хоть в Москву, – я снова обращалась к бронзовому Богдану.

      – Сумасшедшая… Все образуется, вот посмотришь.

      Уставшие, мы брели по Андреевке.

      – Помнишь, ты писала: «Днепр как Иордан, в нем крестили»?

      – Да, наверное,