Богат и немного женат. Маргарита Южина

измотался с этими носилками, как верблюд, и уже поглядывал на часы – когда же кончится смена, когда к нему подбежал запыхавшийся Пашка.

      – Дуся! Евдоким! Ну оглох, что ль?!! Филин! Иди сюда! Быстро иди!

      Дуся быстро идти не хотел, у него как раз выдалась спокойная минутка, и Ирочка – медсестра с третьего этажа – угощала его чаем.

      – Дуся!

      – Ну чего тебе? – нехотя повернулся тот. – Вот, Ирочка, как тяжело быть добросовестным работником – всем тебя надо, все тебя куда-то тянут, как куклу резиновую...

      Ирочка фыркнула, а у Пашки вытянулось лицо:

      – Какая кукла! Иди сюда, говорю!

      Дуся вальяжно отставил чашку с отбитой ручкой и подошел к другу.

      – Дуська! Наш мужик того... помер, кажется! – с побелевшим лицом прошептал Пашка прямо в лицо Дусе.

      – Ты чего мелешь-то? Какой мужик? У нас в роддоме одни тетки!.. – начал было Дуся, но вдруг вспомнил про незадачливого любовника, которого они должны были освободить в шесть вечера, но так закрутились, что и про время забыли. – Погоди... как помер? Задохнулся, что ли? Так там же... отчего он помер-то, гад такой?! Мы ж его как человека, а он...

      – Пойдем, – тянул его за руку Пашка.

      Они потихоньку направились в хозблок.

      – Понимаешь, я на время смотрю – уже восьмой час, – торопливо рассказывал Пашка. – Ну, думаю, Дуська – обормот, наверняка про мужика забыл. А я, думаю, сейчас его выпущу да попрошу, чтоб вознаграждение дал, чем черт не шутит, вдруг и впрямь не откажет. Ну и... подкрадаюсь к хозблоку, подкрадаюсь... Открываю, а он... да сам смотри... только тихо, не ори, а то услышит кто-нибудь...

      Он открыл двери, и Дуся увидел страшную картину – посредине маленького помещения лежал одетый в халат мужчина, и вся его голова была в крови. С первого взгляда было понятно – человеку уже ни один врач не поможет.

      – Ну, е-е-е-мое... – растерянно протянул Дуся. – Ну, блин... в кои-то веки хотел доброе дело сделать, и такая невезуха! Ну чего стоишь – вызывай милицию.

      – Ты чего – чокнулся совсем? – испугался Пашка. – Какая, к черту, милиция? Нас же моментом загребут! Не-е-е, никакой милиции! Давай все закроем и дуем отсюда! Пусть... пусть как будто мы ничего не знаем!

      – Ну как не знаем-то?! – кипятился Дуся. – Они ж все равно выяснят! И вот тогда получится, что это точно мы его укокошили! Вот ты как будто не знаешь! Обязательно найдутся всякие там свидетели, которые видели, как мы этого мужика в куле тащили! А потом еще скажут, что мы тащили его уже мертвого! Ну, дескать, прямо возле мусорных баков прикончили, чтобы он к нам мусор не кидал, а потом... потом сами же и спрятали! Ну, на фиг! Надо вызвать и все рассказать!

      – Да иди ты, знаешь куда! – рассвирепел Пашка. – Ты у нас богач, откупишься, а мне точно придется навечно в камере поселиться! А моя Валька... она ведь, стерва рябая, сразу со мной разведется! И даже сухарика не принесет!

      – Ну и чего?! Я тебе сухари приносить буду! Но зато все будет по справедливости!

      – Вот уж спасибо! – даже присел Пашка. – Значит, тащили вместе, а сухариками ты угощать станешь!