Детективы старой школы. Николай Громобой

остаться, обещали в скором времени генеральские погоны. Но он, вспомнив своё первое высшее образование, решил пойти в школу, где был директором Генрих, тоже его друг.

      А Витя пошёл работать в МУР и стал там ведущим экспертом. С лицом орангутанга и с обезьяньими руками, которые могли опускаться, казалось, ниже колен, он обладал далеко не обезьяним интеллектом и по праву считался в Интерполе одним из лучших специалистов; к тому же слыл большим энтузиастом своего дела. Михаил Васильевич позвонил ему в Москву, и он пообещал приехать через два дня.

      Сложностей с разрешением на эксгумацию тоже не оказалось. Начальник управления, выслушав его, сказал:

      – Ну что же валяй. Шерлок Холмс. Красовский был одинок, так что разрешения родственников не потребуется, а так если что найдёшь, и нам интересно будет.

      Домой Михаил Васильевич не поехал, дал телеграмму Генриху о том, что задерживается и остаётся ждать Витю. Михаил заказал столик в ресторане, чтобы отметить встречу, но, как оказалось, он забыл Витю. Сев в такси, Коротеев первым делом спросил:

      – А до кладбища далеко?

      Этот вопрос сильно смутил водителя, так как перед этим Михаил попросил отвезти их в лучший городской ресторан. Вместо ресторана, они всё же очутились на кладбище. Достав с помощью кладбищенских рабочих гроб, Коротеев категорическим тоном приказал всем отойти в сторону и, достав свой, на заказ сделанный чемоданчик, начал колдовать. Минут через сорок он закончил и, улыбаясь, что уж, казалось, было совсем не к месту, сказал:

      – Молодец, хорошая работа.

      – Ты имеешь в виду себя? – спросил Михаил.

      – Ну, вообще-то, ко мне это тоже относится. Но в первый раз я имел в виду того, кто это сделал, – он кивнул на гроб. – Могу спорить хоть на десять ящиков армянского коньяка, местные эксперты съели бы это и не подавились. Очень редкий яд, следов почти не оставляет, но мне удалось найти реактив, который показывает наличие продуктов распада этого яда. Как Шерлок Холмс, помнишь, с его реактивом на гемоглобин, – и тут он опять глупо заулыбался.

      – Ты сможешь написать официальное заключение? – спросил Михаил.

      – Конечно, нет разговора, только, – при этом улыбка покинула его лицо, – во-первых, поставь в известность об этом местное МВД и желательно даже КГБ. Понимаешь, это очень редкое вещество, в советской аптеке его не купишь, да и самому синтезировать, поверь мне, крайне сложно. Это тебе не кураре. Помнишь деда Василия, как мы помогли ему с волками?

      – Помню. Мы, как два индейца с луками и с твоими стрелами, которых ты намазал своим самодельным кураре. Деду Василию трудно пришлось, когда он приехал сдавать волчьи шкуры. Представь, восемь волчьих шкур и не одной пробоины. Деду пришлось сказать, что он всех их застрелил из мелкашки[2] в глаз.

      – Его хотели взять в сборную Союза по стрельбе, – рассмеялся Михаил.

      – А мне было совсем не смешно, когда ты дёрнулся, и твоя стрела пролетела рядом с моим плечом.

      – Но, а теперь, во-вторых, – продолжил

2

Мелкашка – винтовка калибра 5,6.