Жестокие духи. Кэт Чо

не отменяло всего плохого, что он сделал. – Я думаю, Чуну – сложный человек. Я думаю, что большую часть времени он сам не знает, какой он – настоящий Чуну.

      – Как ты думаешь, несмотря на все это, он хороший человек?

      – Что такое «хорошо»? – заметила Миён. – Что такое «плохо»? Плохой ли тот человек, что лжет, обманывает и убивает? Если так, то я плохая.

      – Ты больше этого не делаешь, – нахмурилась Сомин.

      – Но я жила так девятнадцать лет. Я не могу этого забыть.

      – Хочешь сказать, что я должна дать Чуну шанс?

      – Шанс на что? – не поняла Миён. Если бы она не знала Сомин так хорошо, то сказала бы, что в ее голосе звучит тоска.

      – Я имею в виду в целом. – Сомин избегала встречаться с Миён взглядом. – Например, не быть с ним такой суровой и что-нибудь такое. А знаешь что? Не важно. Пойду накрою на стол. – И с этими словами она вылетела из комнаты.

      Миён оставалось только гадать, что происходит между Сомин и Чуну. Потом она сказала себе не беспокоиться об этом. Она не станет лезть в чужие дела. Но теперь, когда ее окружали люди, которым она небезразлична, разве не должна она делать то же самое в ответ? Это казалось неестественным – заботиться о ком-то, переживать. Но разве не в этом смысл дружбы?

      – Миён-а.

      Она резко выпрямилась, затем снова расслабила плечи, когда в гостиную вернулся Джихун и сел на диван.

      Миён уронила голову ему на плечо; день выдался слишком длинным.

      – Что нам теперь делать?

      – Ничего. Просто подожди, пока мама Сомин не вернется с рынка.

      – Прости, что доставляю столько хлопот, – пробормотала она, лихорадочно моргая, и вдруг осознала, что сейчас расплачется. Как глупо. С чего бы ей плакать сейчас? Ведь рядом с Джихуном она чувствует себя в безопасности.

      – Никаких хлопот ты не добавляешь. Ты больна. Мы все беспокоимся о тебе… И это бесит тебя, да? – Осознание, прозвучавшее в голосе Джихуна, еще больше огорчило Миён. Он так хорошо ее знал. Временами даже слишком.

      – Это странно, – задумчиво произнесла Миён. – Я всегда думала, что я сильная. Но теперь понимаю, что внушила себе эту ложь. А сейчас я медленно вскрываю ее, и приятного в этом мало.

      Джихун повернулся, и Миён пришлось поднять голову с его плеча и взглянуть ему в лицо.

      – Что ты имеешь в виду? Какая еще ложь?

      – Например, я говорила, что мне никто не нужен, кроме моей матери. Я говорила, что мне плевать на людей, которых я убивала, чтобы выжить. Я говорила себе, что я сильная. Что сумею справиться со всем, что принесет жизнь, но теперь…

      Стоит ли рассказать Джихуну о снах? О том, что к ней приходит мать?

      – Ты сильная, – погладил Джихун ее руки. – Один из самых сильных людей, которых я знаю.

      Миён покачала головой.

      – Я говорю не о физической силе. Хотя, по-видимому, и ее я лишилась. Я имею в виду, что начинаю понимать, от чего защищала меня мать. И не знаю, что делать теперь, когда ее больше нет.

      Джихун кивнул:

      – Понимаю. Она была твоим миром. Тебе нелегко смириться с ее смертью.

      – Значит,