Наваждение. Владимир Романовский

Только и всего. Зачем вам переживать, волноваться из-за какой-то никчемной суммы? Лучше заплатить, и всё.

      – А куда придти-то? – спросила удрученная Фотина.

      – Ну, там ведь, в письме, указан адрес. Посмотрите еще раз. Указан?

      Фотина посмотрела на письмо. Действительно, в правом верхнем углу указан был адрес, прямо под эмблемой учреждения. Улица Разъезжая. Между улицей Правды и улицей Достоевского.

      – А вы до какого часа открыты? – упавшим голосом спросила Фотина.

      – В письме указаны приемные часы.

      – Не указаны.

      – Указаны, не спорьте. Но сперва позвоните секретарше, назначьте прием. Она вам все объяснит.

      Фотина просмотрела еще раз письмо, и увидела, что – действительно, указаны часы.

      – А какой номер у секретарши?

      – Номер? Номер … Слушайте, может вы мне завтра перезвоните? А то у меня тут сейчас … Ну, хорошо, хорошо, не волнуйтесь … Вот он, номер. Записываете? Диктую.

      Получив номер секретарши, Фотина перевела дыхание, постояла некоторое время с закрытыми глазами, а затем позвонила. Сработал автоответчик, сказав голосом (очевидно, секретарши), что в данный момент она (предполагаемая секретарша) не может подойти к телефону, а нужно оставить сообщение, и она перезвонит, как только сможет. Фотина посмотрела на часы. Начался обеденный перерыв.

      После обеда Фотина снова позвонила секретарше, и, снова попав на автоответчик, оставила сообщение. Дескать, она, Фотина Плевако, желала бы назначить встречу с целью оплаты счета за услуги со штрафом … с процентом. Подумала – добавить ли про отдел жалоб, и решила не добавлять. А то секретарша заподозрит неладное и не перезвонит. Впрочем, секретарша и так не стала перезванивать.

      3

      Вечером Фотина, посомневавшись, в тревоге, решила посоветоваться с матерью. Крессида Андреевна, презрительно слушая дочь, и вставляя время от времени едкие замечания, сказала, что Фотина во всем виновата сама, но, наверное, нужно что-то сделать, иначе «Комиссия по распределению фондов в пользу матерей-одиночек» может обратиться в суд, и Фотину будут судить. Фотине ранее этот вариант развития событий в голову не приходил, и она слегка испугалась, представив себе зал суда, грозного прокурора, неумолимого судью, надменных приставов, злорадствующих зрителей, и беспомощного адвоката в голубой жилетке. И как ее приводят туда, почему-то в холщевой рубахе до пят, босую, в наручниках, и какая-то пожилая зрительница вскакивает с места и, перстом указуя, кричит истошно – «Вот она, змея подколодная! Вот она, душегубица, люди добрые!»

      – Но что же делать? – спросила она растерянно. – Я хотела заплатить, но нужно назначить встречу…

      – Заплатить! – презрительно воскликнула мать. – Экая ты скорая! Заплатить! Нечего было в долги залезать, услуги заказывать!

      – Я не заказывала!

      – А чего ж тебе такие письма приходят, если не заказывала? Не ври. Заплатить она хочет. Расщедрилась, дура. Из каких средств, спрашивается? Я вот хочу вязальную