Путь Аграфены. Иван Быков

только не называли ее в разных звериных стаях. И Скарапея, и Скоропея, и Скороспел, и Шкуропея, и Прасковея, и Карачалка, и Скорпея, и Переярия. И, конечно, Гарафена. Именно тогда ее и прозвали «горюющая», потому как очень горевала она о ссорах и раздорах, что вспыхнули в зверином народе.

      – А камень был Алатырь? – обрадовалась своей догадке девочка.

      – Называли его и Бел-камень, и Алатырь, и гора Меру, и гора Олимп, и Белый ясень, и Древо Бодхи, и Мировое дерево, и еще многими именами-прозвищами.

      И воззвала Гарафена к перемирию. Но звери были злы – слишком уж много времени провели они в распрях. И разорвали бы они Гарафену в клочья, если бы внезапно не спустились с неба четыре птицы поменьше и одна, пятая, огромная, как туча.

      – Четыре птицы? – прошептала девочка.

      – Я тебе потом про них расскажу. И даже познакомлю, – пообещала Ведьма. – А вот с пятой птицей знакомить не буду – очень страшна. Это прародительница всех птиц во всех мирах.

      А пока только скажу, что крикнула самая большая птица в гневе на зверей, и разразилась невиданная буря. Звали эту пятую птицу Стратим, и была она владычицей всех морей и океанов. Один взмах ее крыла топит корабли, один крик ее будит всех тварей морских.

      – Такое бывает? – не поверила Гарафена.

      – Это же сказка, глупенькая ты девочка, – прищурилась Ведьма. – Но слушай дальше.

      Притихли звери. Задумались. Морские – так вообще попрятались в глубинах – буря же невиданная. Только самый большой морской зверь – Кит – выбрался на берег. И самый большой земной зверь – Индрик – встал рядом с ним.

      – Что за зверь такой, Индрик? – спросила девочка.

      – Его теперь мамонт называют. Большой лохматый слон, – пояснила Ведьма. – Были и другие большие звери, да думали они плохо: тело большое, а мозг маленький. Так что в совещании зверей у камня они не участвовали. Жевали травку вдалеке. Потому и вымерли. Не осталось их совсем.

      – Ага, – важно кивнула Гарафена со знанием дела. – Большой лохматый слон.

      Слонов она тоже никогда не видела, не то что мамонтов, но спрашивать дальше было как-то стыдно.

      – Расположились рядом Кит и Индрик, – продолжила Ведьма, – и все остальные звери почтительно расступились.

      Стратим взвилась над головой Гарафены и парила там в восходящем потоке ветра. Да что там! Она сама порождала ветер. А другие четыре птицы молча построились перед Гарафеной со всех четырех сторон, расправили крылья и сомкнули их неодолимым щитом. Так Гарафена получила защиту от любой напасти. Верное воинство свое. И когда буря, поднятая криком птицы Стратим, поутихла, заговорил Кит.

      – Думаю, друзья-звери, нам нужно прекратить ссоры. Права Гарафена. Только кто же нас рассудит, если спорить начнем вновь?

      – Только самая мудрая из нас, – поддержал Кита Индрик. – Нам нужна царица. Судья и правительница.

      – Или царь! – рыкнул из толпы Лев, но тут же стих, когда Стратим-птица обратила взор в его сторону.

      «Га-ра-фе-на! Га-ра-фе-на! Га-ра-фе-на!» – принялись скандировать звери на все голоса.

      – Так тому и быть, – раздалось с небес. И хоть пыталась птица Стратим