Сгоревшая под дождём. Анеле Лантана

этими словами я ушёл в чулан, стараясь забыть этих двух насмешников как страшный сон.

      Утром я вышел в сад подле дома, чтобы немного отвлечься о грустных мыслей и подышать свежим воздухом, как вдруг услышал шорох листьев; кто-то приближался ко мне сзади, задевая собой ветки деревьев. Я обернулся. Передо мной стояла жена хозяина, держа в руках белый лист бумаги. Вид у неё был такой, словно она хотела сообщить мне какую-то недобрую весть, но не осмеливалась заговорить.

      – Тамаш, врач твоей мамы написал тебе записку, – сказала женщина и протянула мне лист. Пару минут я стоял как истукан и просто глядел на него, не решаясь взять в руки. А потом резко схватил листок и прочёл записку.

      «Твоя мама умерла. Мы сделали всё, что могли».

      Я опустил руку и листок упал в траву. Ольга сказала, что сегодня освобождает меня от работы и позаботиться о животных сама. Едва заметно я кивнул головой и направился к дому. Женщина ещё что-то говорила мне вслед, но я не стал её слушать.

      Сердце матери перестало биться прежде, чем я признался ей в вечной любви. Я наивно полагал, что в запасе у меня много лет на то, чтобы сказать ей тысячу ласковых слов, обнять её, надарить цветов, сделать так, чтобы она радовалась моим успехам и гордилась мной. Она ушла, а я даже не запомнил последние её слова. Казалось бы, душа моя должна была разрываться на части, а я оставался спокоен, как клён под окном в этот тихий безветренный день. В дверь постучалась и без разрешения вошла хозяйская дочь. Судя по её робкому взгляду из-под ресниц, она раскаивалась за вчерашнее. Она спросила, можно ли сесть на стул в углу. Я ответил, что это её дом, её стул и она может садиться здесь куда угодно. Я думал, она не в курсе моей трагедии. Но понял, что ошибся, когда она сказала чуть слышно, протянув мне свою худую изящную руку:

      – Мне очень жаль, что так вышло. Потерять родителей – самое страшное, что может случиться в жизни.

      Я подошёл к ней, взял её за руку и, выразив признательность за попытку меня утешить, опустился на пол у её ног.

      – Что ты теперь будешь делать? – спросила она, рассматривая моё лицо.

      – Год я буду работать здесь. А там посмотрим.

      – Если тебя переведут на самостоятельное обучение, я буду заниматься с тобой. Я хочу, чтобы ты хорошо сдал экзамены, поступил в институт.

      Меня вдруг потянуло на смех.

      – Тебе-то это зачем?

      – Не знаю, – она пожала плечами и опустила глаза. – Я думаю, такой парень как ты обязан быть образованным.

      – Какой «такой»? – полюбопытствовал я.

      – Ну, такой… – девушка, кажется, робела перечислять мои достоинства. – Красивый, трудолюбивый.

      Я так и обомлел от неожиданности. В жизни никто никогда не хвалил мою внешность. Да, я и сам едва ли думал о собственной наружности, даже в зеркало редко смотрелся. И мне не было дела до того, как меня оценивают окружающие. Думаю, сделай мне этот комплимент кто-нибудь другой, я не придал бы ему никакого значения. Но услышать его от Арины было для меня большой честью.

      Из-за приятного потрясения я забыл