Волга впадает в Гудзон. Фридрих Незнанский

уже горько сожалела о своем отчаянном поступке и, наверное, сбежала бы под пристальным взглядом этого здоровенного белобрысого детины с сердитыми серыми зенками, но ее остановила мысль о несчастном Коляне и огромной сумме денег, потраченной на такси. К тому же и отпросилась она у главного «за свой счет».

      Про такси ей подсказала та самая новенькая медсестра, с которой накануне развлекался доктор, – с дежурства они вышли вместе, и девица, выглядевшая смущенной (видать, не весь стыд еще потеряла), узнав, какая у Симы проблема, сама вызвалась поймать Серафиме Ивановне машину – у той подобного опыта и вовсе не было.

      – Сейчас словим, – пообещала она ей, – а там попросите водителя, он вас и отвезет… Таксисты все такие адреса знают.

      Впервые в жизни очутившись в такси, Серафима Ивановна уже тогда пожалела о своей дурацкой затее: не с ее рылом-то в калашный ряд… К тому же от запаха, стоявшего в салоне, ее вдруг слегка замутило.

      – Так куда тебя, бабусь, везти? На вокзал какой-нибудь, что ли? – поинтересовался шофер – толстый, как боров, краснорожий мужик. И Сима вдруг, неизвестно почему, рассердилась и от этого почувствовала себя увереннее: подумаешь, такси… У самого-то рожа тоже вполне крестьянская!..

      – Сам ты «на вокзал», – засопела она. – В прокуратуру мне!

      Слово «прокуратура» застряло у нее в памяти еще с ночи, его несколько раз говорила дикторша.

      – Да ну?.. Ишь ты, в прокуратуру, – хохотнул водитель. – Так прокуратур-то в городе куча целая, тебе в какую?

      – В главную! – не задумываясь, сказала Серафима Ивановна.

      – А у нас и главных две, – садистски фыркнул боров. – Генеральная российская и городская московская!

      Теперь Сима немного подумала, прежде чем ответить.

      – Давай в московскую, – приняла она решение. Справедливо рассудив, что коли покушались в Москве, то в главную московскую ей и надо…

      Между тем здоровенный блондин, тормознувший Серафиму Ивановну, вдруг заговорил с ней совсем другим голосом – не сердитым, а каким-то вкрадчивым, что Симе тоже не очень понравилось. Но ничего не поделаешь, сама же сюда и приперлась…

      – Так что за покушение? – терпеливо повторил тот.

      – Не знаю я, милый, что за покушение, телевизор я вчера не сразу включила, а как мужика зовут, на которого наш Коленька кинулся, не помню, но он важный такой, все время его кажут. Только Кольку-то вы зазря в каталажку сунули…

      Блондин молча открыл, а потом закрыл рот, и вид у него, как отметила Серафима Ивановна, сделался ошарашенный. И она от этого осмелела.

      – Коленька – наш пациент, больной он весь насквозь, прямо с рождения, а вы его в каталажку! – сказала она строго. И, подумав, добавила: – Уж не знаю, как там так вышло, а только отдавал его наш главный под расписку, чтобы, значит, Коленька маму свою схоронил. И все честь по чести, доктор говорит, бумаги нужные все есть…

      – Круто!.. – выдохнул наконец ее собеседник. – А вы-то, бабуль, этому Коляну кто будете?

      – Я ему никто, я санитаркой в нашей больнице