По другую сторону Алисы. Алена Тимофеева

Даже забавно вспоминать. С каким притворным сочувствием ко мне относилась его сестрица по отцу Виктория – дамочка с лошадиным лицом, блёклыми рыбьими глазками и вечно прилизанными волосами:

      «О, дорогая, наверное, так сложно тебе будет найти работу… не будешь же ты трудиться медсестрой? Пойми, Джозефа очень ценят на работе, над ним и так смеются, что у него девушка – сирота из России, ну ты понимаешь…». Я, конечно, не понимала. Может, это Джо следует поменять свою работу? Зато её сын был единственным, кого я воспринимала с искренней симпатией. Чудесный мальчишка Ричи, одиннадцати лет, с чёрными волосами и зелёными глазами. Я ему читала по вечерам свои любимые в детстве книги, хорошо, что оригиналы были на английском. Его вечно недовольной мамаше это, конечно, не понравилась, и она прервала то единственное нетоксичное общение в этих старых стенах.

      А моей золовке стоило лучше бы последить за своим мужем, который во время семейных обедов любил пустить в ход свои потные ладошки по маршруту от моего колена до бедра, пока однажды я не оставила четыре красных точки на тыльной стороне его руки, нанесённых одной из серебряных вилок.

      С каким лицом потом ходила Виктория. Зато её сочувственные речи прекратились. Почему я не уведомила об этом вопиющем поведении своего дорогого Джо? Любила, как это ни странно, не хотела беспокоить. Да и он обещал, что это вынужденное проживание со всем его фамильным древом (на территории имелось и кладбище, классика ужасов, да и только), скоро прекратится и мы переедем в квартиру в центре Лондона. Мы как раз въехали около полугода назад. Но домом модно обставленные апартаменты мне не стали. Так как отношения за время, тянувшееся целую вечность, проживания в их чудесном родовом гнезде испортились настолько, что даже уединение в новом месте не спасло положение. Агрессия и раздражение возрастали, и мои походы в ванную в слезах и полном отчаянии участились. Я подозревала, что у него кто-то появился. Возможно, и шарф как раз тому подтверждение. Машина в самом деле его, я лишь одолжила её для поездки к подруге. Своей нет, как он выразился: «Зачем два автомобиля в семье». И правда. Может, чтобы я не видела чужие шарфы, пахнущие дешёвым парфюмом… Но ему, скорее всего, я настолько осточертела, что совершенно сей факт не заботит. А, может, он оставил его нарочно. Чтобы всё закончить. Для чего мы играли такую дорогую свадьбу? Было столько незнакомых мне людей, его друзей, коллег. Всех, кроме моих, даже бабушку не позволил привезти. Допустил до присутствия на этой сакральной церемонии только Еву. Ну-ну. О чём я только думала? Я покинула чертоги моих воспоминаний и воззрилась на Харона. Он всё ещё терпеливо ждал ответа на свой вопрос.

      – Нет, не могу. Мой дом в Петербурге, в старой квартире моей бабушки, единственного родного человека, – почему я осознала это только сейчас?

      Эйч предсказуемо обнажил в улыбке свои идеальные зубы:

      – Так почему ты здесь? – Никак он не мог успокоиться. Отличная замена походам к психотерапевту. Невольно вспомнился «Трамвай, который называется желанием», чувствую