Соблазн Черного. Мария Зайцева

своего слова и сел в тюрьму, а моя мама, успевшая до этого сообщить ему о своей беременности, на злобе позвонила в тюрьму и сообщила, что сделала аборт.

      Так что до моих тринадцати Витя был уверен, что честный вор и соблюдает закон.

      А потом я по глупому подставила своего дядю Колю под пули, чуть было не погибла сама, а Витя с Васей случайно мимо проезжали. И выручили.

      И, пока болтали, да любезностями обменивались, Витя заметил, что я ему кого-то напоминаю. Так, слово за слово – все и выяснилось.

      Санта Барбара, короче говоря.

      Мама моя вообще на эту тему не разговаривала. И по физиономии мне съездила, когда я, уже в Германии, попыталась предъявить. Типа, не твое дело, сопля. Иди уроки учи. Естественно, я прямо сразу и пошла. Уроки учить, ага.

      А Витя…

      Ну, он пытался, пока я была в России, наладить отношения, но тут проблем сразу несколько возникало.

      Во-первых, мой дядя Коля уже тогда работал опером убойного отдела. И ему такое замечательное родство вообще ни в одно место не упало. Потому он был очень против.

      Во-вторых, мать по телефону сильно истерила и не хотела, чтоб я общалась с Витей. И в итоге забрала меня к себе жить раньше запланированного срока.

      Ну и в-третьих, я сама как раз находилась в диком подростковом раздрае, да еще и в первой несчастной, естественно, любви. Так что Витины инициативы не нашли поддержки у электората.

      Уже потом, в Мюнхене, начав получать на карточку деньги из России, я сначала пыталась их отсылать, но Витя упорно отправлял обратно. А затем позвонил и пригрозил, что, если не буду принимать в электронном виде, будет присылать наличными. С доверенными людьми. Каждый месяц.

      Я сдалась.

      Мать тоже. И честно не отбирала у меня эти деньги, позволила копить, а потом оплатить обучение в художественном колледже.

      Ну и, опять же, когда мне восемнадцать исполнилось, я завела отдельную карту, куда Витя напрямую перекидывал деньги. Много денег. Жила я безбедно.

      Общались мы все это время регулярно, по виберу. И я даже привыкла к нему. И болтала иногда прям в удовольствие.

      Так что не скажу, что я его как отца воспринимала, но как близкого человека – точно.

      – Не знаю пока, хочу отдохнуть от Германии.

      – К березкам потянуло родным? – заржал Вася.

      Я улыбнулась.

      При первом взгляде он производил впечатление мебели. Молчит, дышит, иногда шевелится. Нехотя.

      Но, стоило познакомиться поближе, сразу открывался другой Вася – балагур и весельчак. Не для всех. Для меня – точно.

      Я поймала взгляд Вити, мрачный. Он завидовал нашему с Васей легкому общению. Потому что сам так не мог. Но, судя по всему, очень хотел.

      – Можно сказать и так.

      – Где жить будешь? У мента?

      – Не знаю. Не хочу стеснять…

      – И правильно, – вступил Витя, – у него там двое же мелких, да? Нечего. Еще нянчить припрягут. У меня живи.

      Я посмотрела на Витю внимательно. Бровь выгнула.

      Обалдел, что ли? Махры своей перекурил?

      Вася, глядя на