Пленён и опасен. Нидейла Нэльте

благо самого пленника.

      Один из охранников встал сзади Эрдана, схватил его голову. А тот, который самый нахальный, в чьих словах мне почудилась насмешка – взялся за нож.

      Придвинул миску с водой и мылом, которую я поначалу и не заметила. Намылил лицо, даже не подумав смыть кровь, промокнуть ссадины.

      – Стойте, – произнесла я.

      Рука охранника застыла. Принц приподнял бровь, обернувшись ко мне. Но в серо-зелёных глазах не было привычной теплоты. Скорее пристальное ожидание. И зарождающееся раздражение.

      – Необходимо протереть раны, – произнесла твёрдо.

      – Его потом вымоют, – отозвался принц. – Давайте, – кивнул воинам.

      – Но раны нужно обработать.

      – В этом случае – не нужно. Пока его организм тратит силы на регенерацию, он не копит их против нас. А злость и ненависть станут лучшими союзниками там, в битве.

      То есть это они его так распаляют? Я понимала, что за годы пленения люди Ниссвила должны были выработать наилучшие стимулы для борьбы и способы содержания.

      Но не могла избавиться от ощущения, что всё это неправильно! Хотелось самой взять полотенце, отереть измученное тело. Чего, разумеется, никто мне не позволит. Все прекрасно знают: на печати это не влияет.

      Даже наоборот, в этом принц прав. Чем ослабленнее организм, тем прочнее печать.

      Охранник принялся медленно, будто играясь, сбривать колючую щетину.

      Словно заворожённая, смотрела я, как острое лезвие, блестя, повторяет изгибы лица, чуть впалой щеки, резкой скулы. Кончик движется опасно возле глаза. И так же медленно опускается вниз. Нож проводит по шее, от чего в энергетическом поле Эрдана всё сжимается. Нарочито коснувшись сонной артерии, скользит под подбородком и идёт обратно вверх.

      Стояла, боясь шелохнуться, спугнуть. Но охранник не слишком заботился о том, чтобы рука не дрогнула. На шее появился новый тонкий порез, и струйка крови расплылась по пене.

      И ещё.

      Не в силах на это смотреть, я прикрыла глаза. И смотрела другим, внутренним зрением, как сжимаются печати и арканы, переливаются руны, пульсируют болевые сгустки в энергетическом поле.

      И ощущала, что в ладонях начинает собираться огонь, усилием воли сдерживая его.

      Сжала кулаки. Я разузнаю всё об этом мужчине! Откуда он, как попал в рабство, почему с ним так обращаются.

      И найду способ изменить это. Живой человек не должен так мучиться.

      – Готово! – вырвал из мыслей и планов грубый окрик.

      Я открыла глаза, чтобы увидеть, как Эрдана рывком поднимают на ноги:

      – Мыться!

      Поспешно ослабила печати, чтобы он мог нормально стоять.

      Охранники затащили его в душевую. Там полилась вода, и буквально через пару минут его вывели обратно.

      Злого, всклокоченного. В мокрых обрывках вместо брюк.

      С прядей стекала вода – полотенцем никто и не подумал воспользоваться.

      – Ложись! – подтолкнули к кровати.

      – Тебе разве не говорили, что одежда запрещена? – помогая себе цепями и плетью, приговаривал второй из охранников.

      – Это