Богиня победы. Нина Пушкова

сказала она. И, взглянув на мальчика, с которым целый час ехала в машине, неожиданно для себя добавила: – И Диме тоже! – Она произнесла это так уверенно, словно что-то знала наперед.

      Машина, мигнув красными огоньками, уехала. А Ника осталась стоять перед домом, который разыскивала эти долгие две недели. Дождь прекратился. Девушка шла по мокрому асфальту и, не замечая луж, вглядывалась в таблички с номерами квартир над дверями подъездов. Вот она, нужная дверь.

      Кодовый замок в подъезде был сломан. Лифт доставил ее на седьмой этаж.

      Вот она, та квартира, где живет несчастье их семьи. «Теперь можно сказать – жило», – мелькнула мысль.

      Вытащив из сумки пакетик, Ника насыпала землю длинной дорожкой на темно-коричневый половичок перед входной дверью и, едва шевеля губами, тихо зашептала:

      Как вода и огонь ненавидят друг друга,

      Так и вас разлучит оголтелая вьюга,

      Посылаю заклятье и демона шлю.

      Вы друг другу не скажете слово «люблю».

      Я открою свечам ваше имя в ночи,

      Пусть слепая любовь угорит от свечи.

      Схороню все остатки в могиле сырой,

      И тогда ваша страсть обретет упокой.

      Аминь! Аминь! Аминь!

      Для того чтобы заклятие на кладбищенской земле подействовало наверняка, надо было, чтобы входящие или выходящие из квартиры обязательно на нее наступили, – Ника хорошо это помнила. Поэтому для верности она решила не ограничиваться одной полоской и разметала землю по всему коврику.

      Ну вот, теперь точно наступят….

      В темных ворсинках циновки земля была почти не заметна.

      – Получи то, чем сама занималась. Умри, сука! – яростно прошептала Ника в закрытую дверь.

      Через секунду она уже спускалась по лестнице.

      Прошедший дождь буквально залил город. В черных озерах луж плавали огни рекламы, вода гулко шумела в водостоках. Промокшие кроссовки чавкали и хлюпали на каждом шагу.

      До закрытия метро оставалось несколько минут. Но Нике и тут повезло: рассыпая на ходу искры, внезапно появился троллейбус. Девушка что было сил припустила к остановке и успела вскочить на подножку.

      Улица была пустой, и троллейбус домчал ее до метро, не останавливаясь.

      В вагоне Ника оказалась единственной пассажиркой. И тут ее накрыло: в горле что-то сжалось, задергалось, и внезапно рекой хлынули слезы. Она глотала их, руками зажимала рот, пытаясь подавить судорожные всхлипы. «Успокойся, – говорила она себе, – успокойся. Все позади, все будет просто супер!»

      Но самовнушение не помогало.

      Она выскочила из поезда, рыдая уже в голос, и плач ее гулким эхом разносился под высокими сводами пустынной станции.

      Прыгая через ступеньки уже остановленного эскалатора, Ника понеслась наверх. Еще немного по проспекту – и она дома. Все слезы были выплаканы, глаза высохли, вот только дыхание никак не выравнивалось – как в детстве после долгого плача.

      Войдя в лифт, она сделала последнюю попытку успокоиться – нельзя же так входить в квартиру.

      Открыла