Между мирами. Том 3. Андрей Валерьевич Степанов

Нет, не как ты рассказывал, я не вижу особой разницы между людьми, которые убивали, и которые – нет. Иногда на других жизнь оставляет такой сильный отпечаток, что аж в глаза бросается. Так что ты…?

      – Я бы не хотел об этом, – ответил я, – Анатолий, поймите…

      – Давай пройдемся, – предложил он, по-отечески мягко.

      – Хорошо, – кивнул я и продолжил начатую фразу: – я не знаю, как вам ответить. Все, что со мной происходило – это непривычно. Ненормально с точки зрения простого человека.

      – Вот мы и добрались до отпечатка, который наложила на тебя жизнь, – философски заметил Анатолий. – Сейчас тебе это кажется непривычно. Но когда ты делал то, о чем так не хочешь говорить, ты чувствовал, что сделал что-то непоправимое?

      – Нет, – признался я. – И мне кажется, что ни разу. Почти всегда это была самозащита.

      – Вероятно, у тебя имелась возможность даже пощадить кого-то? – продолжил свой расспрос Анатолий.

      – Была, – неуверенно ответил я, потому что не сразу вспомнил про помощника графа Апраксина. – Я ей воспользовался. Но он все равно умер. Так что вряд ли это говорит о моем милосердии.

      – Милосердие – странная вещь. Иной раз оставишь в живых человека, а через год он тебя захочет убить. Особенно, когда речь идет о родственниках, – хмыкнув, добавил Анатолий. – Не хочешь продолжить?

      – А что тут продолжать? – уточнил я.

      – Например, раз ты не испытываешь сожаления о случившемся, то мне интересно, как это происходит. Знаешь, полезных навыков много не бывает, – он указал ладонью на стол по правую сторону от меня.

      Щит, сколоченный из грубых досок, расположился на толстых, поставленных стоймя бревнах. Поверх него, словно в противоположность самой конструкции, идеально ровными рядами было разложено оружие. К моему приезду явно подготовились.

      – А если бы ваши ребята меня выкинули?

      – Тогда это стало бы большим разочарованием для меня. А для Трубецкого тем более. Признаюсь, он сказал мне чуть больше, поэтому я организовал небольшую проверку. Тест низшего уровня сложности, поскольку опасался за твою ногу. Теперь посмотри на все это и скажи мне, что ты уже видел и чем пользовался.

      – Стоп. Насколько больше сказал Трубецкой?

      – Что оружие ты впервые в руки взял в августе этого года, проткнул первого насквозь и далее предпочитал исключительно огнестрельное оружие. Думаю, в этом нет ничего лишнего и того, что ты хотел бы от меня скрыть. Например, этот нижегородский говор. Ты ведь не местный?

      – Это снова проверка? Если так, то отказываюсь отвечать на вопросы личного характера.

      – Но-но-но! – притворно возмутился Анатолий. – Господин барон корчит из себя обиженного!

      – Ладно, – смягчился я. – Вы не угадали, я местный. И родители мои тоже отсюда. Так что намек относительно нижегородского говора я не понял.

      – Пускай, – отмахнулся старый вояка. – Давай-ка лучше к делу.

      Я осмотрел импровизированный стол. Нашел «стрелец», «туляк», которые имели узнаваемые формы, «коротыш» почему-то лежал отдельно. Но было еще