Между мирами. Том 3. Андрей Валерьевич Степанов

поерзал на мягком, обитом плотной тканью, стуле. Пустая чашка из-под кофе одиноко стояла перед начальником портовой полиции. Он несколько раз посмотрел в сторону людей, что сидели через столик от нас.

      Я обратил внимание, что там – трое мужчин. На столике почти нетронутая еда, все трое молчат, перекидываясь едва ли словом, тогда как все остальные болтают без умолку. Их можно оставить здесь, но как их задержать? Да еще всех троих.

      Хорошо, что Дитер решил узнать все, что можно. Есть время подумать. Алан в это время спокойно беседовал с официанткой, а я заметил, что с его столика, пожалуй, лучший вид на весь зал. Удачный выбор или он точно знал, что делать.

      – Думаю, те трое нас не слышат, – негромко заметил я подвижки Коняева. – Но я понял, что ты хотел сказать. Опиши того, кто сделал тебе «заказ». Лысый, но не очень старый?

      – По делу и покороче, – потребовал Дитер, и Коняев был вынужден подчиниться, но все еще боязливо косился на столик с тремя мужчинами.

      – Вы правы, господин барон, – он внезапно обратился ко мне. – И очень точно его описали. Он приходил сперва пару недель назад, потом на прошлой неделе и позавчера тоже был. Обещал зайти сегодня снова.

      – А он не боится, что ты его обманешь? – спросил я. – Раз намеревается прийти к тебе в участок.

      – Нет, он столько заплатил! – Коняев заговорил еще тише, – сказал, чтобы не перекупили обратно.

      – Скажи-ка, за сколько же ты продал наше хорошее прошлое? – прошипел Дитер.

      – Дал сто пятьдесят. Обещал еще двести после того, как отдам вас.

      – Не тридцать серебряников, – немец теперь выглядел возмущенным донельзя, – но все равно ты слишком легко продался, Коняев. – И ты должен привести нас в управление, чтобы передать ему?

      – Только тебя, – уткнулся в чашку полицейский. Румянец стыда на щеках он скрыть и не пытался.

      – Странно это все, – я повел плечами и посмотрел на Дитера так, чтобы в область зрения попал еще и соседний столик. За ним, кажется, уже начали нервничать. – Получается, что они еще не знают, что ты не имеешь отношения к деньгам? Зачем это все? Или просто не успели предупредить?

      – Он очень осторожен, проходил мельком, – тут же сообщил Коняев. – Даже не заходил, кроме самого первого раза. Но вел себя очень важно.

      – А ты нас не вздумал ли дурить? – немец прищурился. – Слишком многое тут не сходится и как-то топорно очень. И как ты должен доставить меня туда? Заковать прямо здесь?

      – Нет, конечно. Все должно быть тихо. В безлюдном месте.

      – Класс, – вырвалось у меня. – Прийти в людное, потом уведут в тихое. Предлагаю не ждать, а то твои друзья уже вовсю нервничают.

      Прямо в кармане я снял предохранитель, повернув стопорное кольцо на «шершне». Коняев рассчитался за всех троих. Нечего жадничать, когда за такие деньги продаешь почти что друга.

      Заметив, что мы начали собираться, троица за соседним столиком также пришла в движение. Мы уже шли к вешалке, а они, бедные, старались привлечь внимание исключительно официанта, чтобы произвести расчет. И при этом не бросаться в