Дорога в Диснейленд. Мария Зайцева

раз за разом, все глубже, все сильнее, достающие до какой-то точки внутри нее, дарящие жаркое, острое, неизведанное ощущение чего-то грядущего. Какого-то невероятного по силе взрыва.

      Того, что поглотит ее, раздавит, сметет.

      Она начала неосознанно двигаться, пытаясь приблизить это. Боясь того, что произойдет и желая этого.

      Но Том внезапно что-то сказал на непонятном языке, хрипло застонал, двигаясь еще сильнее, и замер, содрогнувшись всем телом, уткнувшись губами в шею Лисы.

      Девушка, даже не понимая, что все уже кончилось, попыталась двигаться еще, чтоб все-таки достичь, заполучить что-то, названия чему она не знала, но, как оказалось, без помощи мужчины это было невозможно.

      Жар и предвкушение отступали, давая место боли, и Лиса застонала от безысходности. Ей не удалось поймать это, получить это!

      Она сжала пальчики на каменных плечах придавившего ее Тома и со слезами укусила его, испробовав и его кровь на вкус.

      Тот вздрогнул, приподнялся, машинально схватившись за место укуса, недоверчиво посмотрел на девушку.

      – А ты кошка дикая, да? Ничего, сейчас мы тебя укротим.

      Он откатился в сторону, грубые ладони его брата подхватили Лису за талию, прижали спиной к жаркому телу.

      Ченни зашептал на ушко девушки:

      – Тихо, тихо, я знаю, чего ты хочешь, сейчас, сейчас…

      Пальцы скользнули ей между ног, пачкаясь кровью и спермой, потерли бугорок клитора. Лиса неосознанно выгнулась, сжав бедра, прихлопывая руку, потираясь о нее.

      Она не понимала, что происходит, что они делают с ней, да и не хотела понимать.

      Мозг, самостоятельно или под воздействием каких-то дополнительных факторов, словно заменил центр боли на центр удовольствия. Словно решил пожалеть свою хозяйку, зная, что осознания происходящего в полной мере она может и не выдержать.

      Поэтому, когда Ченни, все еще лежа позади нее на боку, поднял ее за бедро, облегчая себе проникновение, она не почувствовала боли. Может, осознала ее, но не почувствовала.

      Только желанную наполненность. Только острое, жаркое растяжение.

      Только тяжесть внутри себя, такую сильную и правильную.

      Ченни шумно дышал, крепко прижимая к себе, уложив ее голову на сгиб мощной руки и вылизывая шею и ключицу жестким жадным языком.

      Том придвинулся ближе, провел пальцами по мокрым щекам (когда успела заплакать?), сжал напряженный сосок, наклонился, лизнул.

      Лиса застонала от нового ощущения остроты и жара, пронзившего ее.

      – Брат, давай, – прохрипел Ченни, сжимая ее еще крепче, ускоряясь, заставляя откинуться назад, подставить губы для поцелуя.

      Том легко и нежно коснулся клитора, потер, подбирая темп.

      Лиса поняла, что еще чуть-чуть – и она буквально на части разломится от избытка ощущений, от избытка чужих рук и губ на своем теле, и снова поймала эту, так бездарно упущенную прежде волну, что грозила вылиться цунами, и начала, насколько это было возможно в ее положении, двигаться, стараясь попасть в такт ударам тела Ченни внутри и скольжению пальцев