Русский медведь. Цесаревич. Михаил Ланцов

они с помощью фонарей между собой. Днем и ночью. Никто не знает, как это толком работает, но раз юный царь столь внимания этому уделяет, то все стараются делать исправно.

      – Просто сигнальная служба, – пожал плечами Гордон. – Что дымом, что лампами – нет никакой разницы. Питер, вероятно, слишком близко к сердцу принял поджог его мануфактуры. Вот и пытается каким-то образом придумать способ подачи сигнала опасности.

      – Так-то оно так, – кивнул Лефорт. – И такие мнения ходят по слободе весьма уверенно. Однако теми же голубями проще подобное решить.

      – Да кто его знает? Может, просто захотелось. Как-никак отрок еще, хоть и необычайно толковый. Ты с этими солдатами из взвода связи беседовал?

      – Пробовал расспрашивать несколько раз. Но мне каждый раз отвечали, что не положено о таких вещах говорить, и коли я не отстану, то донесут, а дальше – генерал не генерал, а перед Питером ответ нужно будет держать, ибо лично им наказ давал. Деньги я посулить им не решился.

      – Зря.

      – Может быть, и зря, да только повторить судьбу Брауна я не хочу.

      – Все еще трясешься?

      – Просто сделал для себя правильный вывод. Питер не спустит обиды.

      – Ладно. Что еще тут такого произошло? Или тебя так проняла его забота о солдатах и странные башни?

      – Хм. Ты прав. Не только. Питер стал строить дорогу к Плещееву озеру через Троицкий монастырь, да не простую, а отсыпанную мелким утрамбованным камнем. Для чего соорудил большую бочку, обитую железом. Заполнил ее водой. И таскает упряжкой по дороге, елозя ей по рыхлой отсыпке несколько раз кряду. Под ее весом мелкий камень весьма крепко утаптывается, отчего потом и пешему, и конному, и на подводе вполне вольготно ехать. Даже после дождя. Кроме того, мосты ставит толком.

      – Неужели каменные?

      – Да, – кивнул Лефорт, – как в Венеции.

      – И далеко уже проложили эту дорогу?

      – Да почитай до монастыря, о чем особенно радовался патриарх, пожертвовавший на нужды этой потехи пятьсот рублей из своего кармана. Не сразу, конечно, а как его пригласили первый километр освятить, да благословить это богоугодное дело.

      – Километр? Что сие?

      – Мера длины, введенная Питером, очень близкая к версте, так что можешь считать их равными.

      – Так зачем он ее ввел, если практически один в один?

      – Он ввел… эм… – задумался на несколько секунд Лефорт, – единую и взаимосвязанную систему мер и весов. А то, что километр практически совпал с верстой, то чистая случайность.

      – Чудеса… – покачал головой Гордон. – Не отрок, а кипучий муж с немалым образованием. А про него сказывают, что даже толком читать да писать не обучился.

      – Врут! И пишет отменно, и читает. Даже сам среди своих офицеров нередко занятия ведет. Поговаривают, что в естественных науках не уступит лучшим европейским умам. Сам с ним пару раз общался – очень хорошо образован. Много лучше Софьи.

      – Что?! – искренне удивился Гордон.

      – Да