Гитлер, Баксков и другие… Книги первая и вторая. Мирослав Палыч

два месяца устроит ему трехчасовое свидание с его будущей женой и соратницей Ольгой, которую с удовольствием доставит сам – лично. Но все же, прежде чем уехать, чтобы не расхолаживать агента перед заданием, только и сказал:

      – Местная валюта – корпус велосипедной фары. Ампула с цианистым – каблук левого ботинка. Прощай.

      Красный паромобиль с Путеным взревел и тут же взмыл вперед по трассе, выпуская белый пар из шести глушителей. Агент Попав-Скобеив, или Тынис Канчельскис, как теперь его звали по легенде, еще долго стоял, опираясь на велосипед, и глядел вслед исчезающему вдали паромобилю «старшего».

      Валерий Викторович сидел в светло-бежевом пиджаке в кабине фиолетового паровоза, у которого спереди были большие широко раскрытые глаза с ресницами. Паровоз тащил за собой открытый вагон-кабриолет с веселыми людьми. Самый веселый-развеселый в вагоне был абрикосовоглазый толстяк Леонид Быковатов. Он певуче декламировал под баян, на котором сам же себе аккомпанировал:

      «Пякен – он не бульбосракен!

      Не бла-блашный идиот!

      Потому что не городит,

      Где не надо, огород.

      Пякен скажет: «Не русня,

      Вы же – подпиндосные!»

      Мы ответим: «Это да,

      В год невисокосный, нах!»

      Пякен скажет: «Ква-ква-ква!»

      Мы ответим: «Пук-пук-пук,

      На дворе «трава-дрова» –

      Нам – пиндос, маланцам, – друг!»

      Леонида сменил некий подвыпивший молодой казах в очках (как потом выяснили спецслужбы Сталина – студент второго курса Литинститута), он спел под балалайку:

      «Но зачем нам Пякена нашим резидентом?

      Мы хотим Авакена видеть президентом!

      Нам зеленый президент – слишком презеленый.

      А Авакен – хитрожоп, чертом прикопченый.

      Он шустер и дальногляд, не всегда в истерике.

      Может дело развернуть лишь лицом к Америке.

      Пякен – правильный пацан, выше пидераства,

      Он бы смог Авакену стать джедаем братства…»

      – Что за порнографическая ерунда? – возмутился Гитлер, обращаясь к Сталину. – Эта какофония не из нашего времени!

      Сталин с трудом приподнял левую ладонь. Сказал тут же подбежавшему к нему Власику:

      – Пазавитэ, пусть Гурджиев с этым разбэроцца. Что-та из будущева тут, панымаиш, внэдрылась.

      Глазастый паровоз, наморщил брови, пошевелил глазами-фарами и испуганно исчез, неожиданно и резво сиганув в бок вместе с открытым вагоном-кабриолетом. «…Он, Авака, всех обул, агрессивноватый, и запущенный им пул – «борода из ваты…» – затихающе доносилось блеяние студента-очкарика – уже из полурастворенного в нигде глазастого паровоза. Куда их вез Валерий Батькович и где должен был быть отцеплен вагон с проедателями средств, выделяемых на «права человека» – так и осталось навсегда невыясненным.

      – Резонансная точка в сакральной геометрии, – монотонно вещал Гурджиев, –