Александра и Курт Сеит. Мария Вильчинская

Он вопросительно посмотрел на дочерей.

      Шура, конечно, была в восторге, о чем тут же и сообщила. Валентина, может быть, и возразила бы, она всегда старалась придерживаться тех же взглядов, что и мать, но упоминание Константина ее обезоружило. Отказаться от возможности съездить в театр с любимым женихом? Да ни за что на свете! Поэтому она поспешила согласиться с отцом, пусть и довольно сдержанно.

      Поручик Ивашков, довольный результатами данного ему поручения, заговорил о балете, в котором, похоже, хорошо разбирался, упомянул, какой успех у американцев Татьяна Чупилкина имела в «Весне священной» Стравинского, но тут как раз снова зазвонил дверной звонок, и горничная доложила о новом госте:

      – Поручик Эминов.

      Сердце Шуры радостно забилось, и она лишь усилием воли заставила себя сохранить спокойно-доброжелательное выражение лица и встретить Септа холодным вежливым взглядом. Кажется, она даже перестаралась – пока он после обязательных вежливых приветствий объяснял Юлиану Матвеевичу причину своего опоздания, Валентина успела сердито прошипеть ей на ухо, что негоже так демонстрировать человеку свою неприязнь, особенно если он пришел по приглашению отца.

      Сеит тем временем рассказал об очередных волнениях в Петрограде, к счастью, не слишком серьезных, и сказал, что по мнению Великого князя Дмитрия Павловича они напрямую связаны с серией недавних крупных ограблений.

      – Кстати, вчера вы кого-нибудь поймали? – поинтересовался Юлиан Матвеевич.

      – Только мелкую сошку, – с сожалением признал Сеит. – Вряд ли мы от них хоть что-нибудь узнаем, это всего лишь наемные исполнители, обыкновенные бандиты. Всем командовал некий «Учитель».

      – Своеобразное прозвище, – пробормотал Юлиан Матвеевич.

      Шура мысленно с ним согласилась. Хотя странному вчерашнему грабителю, о котором, видимо, и шла речь, оно, пожалуй, подходило. Было в нем некоторое менторство, снисходительный взгляд, каким учителя часто смотрят на неразумных учеников.

      – Полагаю, это партийный псевдоним, – вдруг подал голос до сих пор помалкивающий Ивашков.

      После прихода Сеита, с которым они оказались хорошо знакомы, он несколько замкнулся, а сейчас заговорил как будто слегка с вызовом. Шура сначала не поняла причины такой перемены тона, тем более что поручик был даже не в курсе вчерашнего происшествия. Но когда Септ ответил ему таким же вызывающим взглядом, стало ясно – между ними какие-то свои счеты и их знакомство вовсе не безоблачное.

      – А тебе опять всюду революционеры чудятся?

      Ивашков вспыхнул от такого снисходительного тона, но сдержался и сухо ответил:

      – Хоть я в отличие от тебя и не вхож в полицейские круги, но даже мне известно, что ограбленные в один голос утверждают: грабители говорили об «экспроприации».

      Было заметно, что Сеиту не слишком понравились выделенные им слова о «полицейских кругах», и, видимо, в отместку его тон стал еще снисходительнее:

      – Все левые партии