Учебник рисования. Том 1. Максим Кантор

книжке. Философический мальчик глядел на беллетристического мальчика свысока.

      – По-твоему, история – это что такое? Скажи, если можешь.

      – Как «что»? Все. Все, что с нами происходит, и есть история. Тебе пару поставили за контрольную – вот и история. Пошли гулять – опять история. И то, что Наполеону вломили, – тоже история.

      – Ничего ты не понимаешь. Это – случайности, никому и не интересные. Мелкие подробности – это истории все равно. История – это движение духа от страны к стране, по континентам. Вот ты, скажем, чем объяснишь, что в Китае нет истории?

      – Почему это? Раз люди живут – значит, история есть.

      – Китай выпал из истории много тысяч лет назад, если хочешь знать. Его покинул мировой дух. А Россия, как, по-твоему, имеет историю – или нет?

      – Конечно, имеет, что она, хуже других, что ли?

      – Нет у нас никакой истории, так, дрянь одна. Россия – это внеисторическое пространство, Чаадаева почитай. Мы просто существуем, если хочешь знать, а смысла исторического нет.

      – Какой еще смысл нужен, кроме жизни?

      – Исторический смысл. Допустим, тебе самому твоя собственная жизнь интересна, а для истории в целом в твоей жизни смысла нет.

      – И пусть, главное – мне самому нравится. Что ты мне тычешь Гегеля и Чаадаева. Мало ли чего они там написали! Что я для их удовольствия живу, что ли? У них своя жизнь, у меня своя. И плевал я на их историю.

      – Тебе наплевать на историю, а ей – на тебя. Кто дальше плюнет, еще посмотрим. Ведь должен быть смысл в жизни, который важнее самой жизни? Или жить, как трава – от лета до зимы?

      – Смысл один – гадостей не делай. И никому не давай. И другого смысла не надо.

      – Я про общий смысл говорю. Сказать, почему в России истории нет? Потому что она еще к этому общему смыслу не подошла. Мы, как невоспитанные дети, варвары, одним словом. Учимся плохо, мешаем историческому замыслу.

      – Я лично никому не мешаю, лишь бы меня не трогали.

      – Если история развивается со смыслом, значит, одни события помогают движению истории, а другие мешают. Ты, может быть, думаешь, что плохого не делаешь, а на самом деле тормозишь прогресс.

      – Почему это я прогресс торможу?

      – Потому что ты варвар и взгляды у тебя варварские.

      – Это у твоего Гегеля так написано? Значит, тех людей, которые истории помогают, надо уважать, а других – давить? Получается, без завоевателей не обойтись. Живем мы, дурни примитивные, перемогаемся, а они, благодетели, нас убьют и в историю впишут. Зачем истории такой смысл? Пусть лучше благодетели у себя дома сидят. А придут к нам – мы их остановим.

      – Россия всех спасет!

      – Получается, больше некому.

      – И Наполеона остановим, и лагеря установим! И весь мир захватим, везде помойку учиним. То-то славно!

      – Мы никого не захватывали. Освобождали, это да.

      – Чехословакию, например. От чехов. В Прагу мы танки зачем ввели? Прогресса люди хотели. Кому мешало?

      – Не понравилось им, значит, что мы танки ввели.

      – А тебе понравилось