Ретт Батлер. Вычеркнутые годы. Татьяна Осипцова

по ту сторону Ла-Манша, Скарлетт решила, что если уж они не так далеко от Парижа, то она должна увидеть его и заодно пополнить свой гардероб – ведь заказанные к свадьбе наряды остались у портнихи в Бристоле.

      Ретт был согласен с тем, что нельзя показываться в Атланте и Чарльстоне в платьях, наспех купленных в Голуэе. К тому же он пообещал в свободное от выбора фасонов и примерок время показать ей достопримечательности Парижа.

      Они поселились в «Ритце», в двух шагах от Рю де ла Пэ, улицы, на которой сосредоточились самые шикарные магазины и мастерские знаменитых портных, в том числе законодателя моды – Ворта. Посмотрев эскизы бальных платьев, которые Скарлетт заказала в его салоне, Ретт одобрительно хмыкнул.

      – Кто привил тебе такой вкус, кошечка? Я бился над этим несколько лет и не продвинулся ни на йоту.

      – Я одевалась у лучшей портнихи Дублина, дорогой, – не без гордости ответила она. – Чтобы стать ее клиентками, дамы готовы продать душу дьяволу. Знал бы ты, какое свадебное платье задумала сшить Дэйзи…

      – То, в котором ты блистала на балу в замке, – ее творение? Ты была великолепна!

      Ювелирные лавки они тоже удостоили вниманием, ведь у Скарлетт не осталось ни одного украшения, кроме сережек, когда-то подаренных отцом, – они были на ней в день пожара в Баллихаре. Больше всего она сокрушалась о кулоне, переделанном из обручального кольца Ретта, но вполне утешилась, получив в подарок бриллиантовый гарнитур с изумрудами – серьги, колье и браслет, несколько ниток крупного жемчуга и золотое обручальное кольцо с цветком из десяти бриллиантов.

      Кроме магазинов они посетили Нотр-Дам, прокатились в коляске по бульварам, осмотрели музей Лувра.

      Ретт посмеивался, видя, как Скарлетт пытается отвлечь Кэти от созерцания античных статуй и полотен Тициана, однако тоже не нашелся, что ответить, когда девочка поинтересовалась, почему они все голые.

      – Тут есть залы с приличными картинами? – шипела Скарлетт. – Такие только в борделях вешать…

      – А ты что, бывала в борделях? – съехидничал Ретт. – Не будь ханжой. Во все века художники воспевали красоту человеческого тела.

      – Вот и объясни это Кэти, – горячилась она. – Ни к чему было вести ее сюда, смотреть на все это безобразие.

      Вечером, когда Скарлетт, уже в ночной сорочке, расчесывала на ночь волосы, Ретт протянул ей кусочек картона, похожий на почтовую открытку, сложенную домиком.

      – Здесь стеклышки, посмотри – увидишь картинку.

      Она поднесла к глазам странный предмет, взглянула, ойкнула и брезгливо отбросила его в сторону.

      Ретт расхохотался, подобрал открытку, аккуратно сложил и сунул в карман халата.

      – Что это? – недовольно нахмурилась Скарлетт.

      – Открытка для мужчин, – невозмутимо объяснил он. – Приблизительно такие картинки украшают стены в публичных домах. Эта называется, – он достал и прочел: – «Дама, натягивающая чулки».

      – Прежде чулок дамы надевают сорочку!

      – Тогда