Высокая пропасть. Вадим Юрьевич Шарыгин

впотьмах домой, шаги считая.

      И надо в сердце обронённый сон вернуть —

      О вышитых на небе снах над тушею Индокитая.

      Кормилец сытых, зодчий Покрова,

      Тебе ли Грозный царь дарует жизнь, выкалывая очи,

      Чтоб не построил лучше… Смерть права:

      Народ, безумствуя, безмолвный зов по мостовым волочит.

      Прочищенной гортанью минарет

      Бродяг на пир коленопреклонённый созывает, плача:

      О том, что пусто небо, Рима нет,

      О том как по ветру развеяны раздольные апачи!

      Непредсказуема метафора, как та,

      Косая скоропись предновогодних почерков открыток,

      В которых чувства через край, когда

      Московский снег идёт и Петербургских радостей избыток!

      К нам не вернётся время, но возьми

      Щепоть Сахары раскалённой с щепотью двуперстья смысла!

      Столько на звёздных пастбищах возни,

      Что красота – дождишком вкрадчивым – над тихой далью свисла.

      Над Пастернаком (1)

      Что наделал с нами Семнадцатый год, Октябрь!

      Калёной сталью – глубь сердец – изъёрзал, искромсал…

      Смертельно ранена страна, струна, ох, табор

      Пропавших в небесах имён… Огнива без кресал —

      Извлечь смогли, зажглись, сгорели, та и этот,

      Донашивали души на окраинах чудес.

      И красной скатертью стелился новый метод —

      Из кубиков слагать стихи и чуйствовавть в обрез!

      С кровоподтёком переулочек. И дымок

      Докуренных до обожжённых пальцев папирос.

      И дождь подвешен к Питеру, и плакать ты мог,

      Когда, как к стеклу вагона, к ладоням лбом прирос.

      Речь-френч прямого покроя – Измена, братцы!

      Пусть голос, утопший в растраченном беге коней,

      Умрёт! Так лучше, чем за буквальность браться,

      Доканывая правдой жизнь, смерть делая больней!

      Лоханью Балтика, вплотную к снам Кронштадта.

      Совочком детским год прорыт в Двадцатый век – в длину…

      Одна действительность кругом! И с сердцем что-то…

      Спит мир переиначенный! Утраченным вздремну.

      Стать толмачом с борисоглебского на ваш?

      Разжёванных кузнечиков отрыгивать птенцам!

      …В бред навсегда перешли, в брод перешли Сиваш —

      Махновцы, приложили штыки к разбитым сердцам!

      Наискосок от разбуженной ночи стихли,

      Сливаясь с неподвижностью намокших глаз моих,

      В столетних липах звоны меди, ростом с Тихвин,

      Стращал пространство индюком нахохлившийся стих…

      Трёхпалый в перьях день, склевав все крошки

      С обложки «Избранное», избранился было весь

      На постоялый двор. С ленивой прытью кошки,

      Валялась, сшибленная палкой с яблонь, тайны спесь.

      Над Пастернаком (2)

      Цветная пагода июльского разгара и раздрая…

      Переверни-ка время жизни, друг, в часах песочных, лей пески!

      Шершавый ветер… Пошевеливая сосны, раздирая

      В кровь душу, дышит роза алая, раздаривая