Автоматизация и будущее работы. Аарон Бенанав

экономик. Это прозрение, на котором основана теория автоматизации, в 1983 году наиболее сжато и точно сформулировал лауреат нобелевской премии по экономике Василий Леонтьев. «Эффективное функционирование автоматического ценового механизма, – пояснял он, – принципиально зависит» от одной характерной особенности современных технологий, которая заключается в том, что, вопреки стимулированию «беспрецедентного роста совокупного выпуска», они «усиливали доминирующую роль человеческого труда в большинстве разновидностей производственных процессов»[20]. Иными словами, технологии сделали трудящихся более производительными, не отменив необходимость самого труда. Поскольку трудящиеся продолжают получать заработную плату, они обеспечивают платежеспособный спрос на товары и услуги. Технологический прорыв может в любой момент уничтожить этот хрупкий стержень, скрепляющий капиталистические общества. Например, универсальный искусственный интеллект может разом упразднить многие занятия, приведя к тому, что значительные объемы труда вообще не будут хоть как-то оплачиваться. В этот момент информация о предпочтениях значительных групп населения исчезнет с рынка, сделав его нефункциональным. Руководствуясь этим прозрением – и добавляя, что подобный прорыв уже имеет место, – теоретики автоматизации часто утверждают, что капитализм должен быть переходным способом производства, на смену которому придет некая новая форма жизни, не организованная вокруг наемного труда и финансового обмена[21].

      Автоматизация может быть устойчивой особенностью капиталистических обществ, однако то же самое нельзя утверждать применительно к теории наступающей эпохи автоматизации, которая экстраполирует отдельные примеры технологических изменений на более масштабную картину трансформации общества. В действительности в современной истории эта теория то появлялась, то исчезала. Восхищение по поводу наступающей эпохи автоматизации можно проследить по меньшей мере до середины XIX века, когда были опубликованы книги «Об экономике машин и производства» Чарльза Бэббиджа (1832), «Рай, доступный каждому без приложения труда» Адольфуса Этцлера (1833) и «Философия производства» Эндрю Юра (1835). В этих работах предсказывалось неизбежное появление преимущественно или полностью автоматизированных фабрик, которые функционируют с минимальным участием человеческого труда, или же он сводится просто к присмотру за машинами. Представления этих авторов оказали значительное влияние на Маркса, который утверждал в «Капитале», что сложный мир взаимодействующих друг с другом машин находился в процессе вытеснения человеческого труда из центра экономической жизни[22].

      Предвидения автоматизированных фабрик вновь появлялись в 1930-х, 1950-х и 1980-х, а затем опять возникли в 2010-х годах. Всякий раз они сопровождались предсказаниями наступающей эпохи «катастрофической безработицы и социального краха», которые можно предотвратить только

20

Wassily Leontief, “Technological Advance, Economic Growth, and the Distribution of Income”, Population and Development Review, 1983, vol. 9, no. 3, p. 404.

21

Джон Мейнард Кейнс аналогичным образом отреагировал на собственное открытие, что в рамках капиталистических экономик отсутствует какой-либо механизм, автоматически порождающий полную занятость. См.: John Meynard Keynes, “Economic Possibilities for Our Grandchildren” (1930), in Essays in Persuasion, Harcourt Brace, 1932; Джон Мейнард Кейнс, “Экономические возможности наших внуков”, Вопросы экономики, 2009, № 6, с. 60–69; William Beveridge, Full Employment in a Free Society. London: George Allen & Unwin, 1944, p. 21–23.

22

Karl Marx, Capital: A Critique of Political Economy, vol. 1, Penguin Classics, 1976 [1867], p. 492–508; Карл Маркс, “Капитал. Т. I”, в: Карл Маркс и Фридрих Энгельс, Сочинения. Т. 23. М.: Госполитиздат, 1960, с. 382–397.