Мой ненастоящий. Джина Шэй

разумеется, – Юрик, кажется, и сам понимает, что зашел за черту позволенного, поэтому даже звучит подобострастно. Желающий выслужиться пес.

      – В кабинет, – сухо роняю я, коротко дергая подбородком.

      Иначе говоря – на плаху. Сейчас кому-то влетит по первое число. И пусть сам догадывается почему, если я в нем не ошибся – допрет и больше так плохо себя вести не будет.

      Городецкий гордо шествует мимо меня в указанном направлении. Я же задерживаю взгляд на личике Маргаритки.

      Что ж ты такая красивая-то, зараза? Еще и губу эту свою закусываешь, вызывая вполне однозначные желания сделать это за тебя.

      – Ну что, ты все обдумала? – насмешливо интересуюсь я, глубоко вдыхая и приводя себя в чувство. – Готова назвать мне цену?

      – Боюсь продешевить, – ехидно вторит мне Цветочек, задирая подбородок повыше.

      Еще один вдох – на этот раз глубже. Чтобы заткнуть поглубже искушение стиснуть этот подбородок пальцами и потребовать с упрямой паршивки все, что у меня накопилось по счету за эти полгода

      Осталось дотерпеть всего ничего – пока она подпишет договор и нотариус его заверит, но каждая минута моего ожидания становится все более нестерпимой.

      Ничего. Она сдастся. Мне осталось ждать совсем немного.

      – После отчета Юрия Николаевича я жду тебя, – улыбаюсь хладнокровно, – постарайся закончить планировать количество ноликов на своем банковском счету к этому моменту, Цветочек.

      Досмотреть цунами в этот раз не удается. Да она и не взорвется, я это знаю.

      Городецкий, разумеется, расстарался и теперь из кожи готов выпрыгнуть, чтобы мне об этом рассказать. Правда, и получать ему есть за что.

      Отчет от наблюдателей удручающий, хотя всего за сутки-то, я и не ждал никаких быстрых результатов. Жаль, что не удалось выставить моих ребят раньше, может быть, они бы уже успели наметить подозрительных мудаков хотя бы среди жильцов, но с учетом напряженности кой-кого и его же патологического желания скрыть грязное прошлое подальше и поглубже, мои наблюдатели рисковали быть замеченными.

      – Карта вызовов еще готовится, – виновато сообщает мне Юрий, и я раздраженно морщусь.

      – Через два часа должна быть у меня. Не успеешь – сниму шкуру.

      – Мы все успеем, – нервно улыбается Городецкий.

      – О чем же ты шептался с моей невестой, Юрик? – я улыбаюсь ласково, но в этом вопросе моего зама обмануть сложно. Впрочем, ему не привыкать держать лицо, когда шкура отчаянно дымится.

      – Ни о чем существенном.

      – Врешь ты паршиво, Юрий Николаевич, – задумчиво произношу я, покачивая головой, – и кажется, я предупреждал, что ложь не приемлю ни в какой форме. Неужто-то она пыталась искать у тебя защиты от моего деспотизма и тирании? Уж не просила ли она тебя спасти от этой ужасной свадьбы?

      Да. Я угадал. Городецкий коротко кивает, предпочитая свести к минимуму все устные объяснения.

      – Ты ведь помнишь, зачем я это делаю, не так ли? – я чуть покачиваю головой. – Мы уже обсуждали, что это –