Сводные для деревенщины. Эльвира Осетина

кажется, ты что-то путаешь, Тань, – покачала я головой, соседка тут же вскинулась и посмотрела на меня со злостью, но я подняла руку, останавливая её, и добавила: – Но даже если это и так, то я не знаю, о какой траве речь.

      – Хочешь сказать, что бабка тебе не передала все свои знания, что ли? – недовольно спросила соседка.

      – Кое-что рассказывала, но, видать, не всё, – спокойно пожала я плечами и, развернувшись, пошла дальше поливать, а заодно думать о том, чего это бабушка тут творила.

      На самом деле все свои знания она передавала мне. И об этой травке тоже рассказывала. Да и на химика мне тоже бабуля предложила пойти учиться.

      Но я и предположить не могла, что она кому-то могла давать эту отраву, еще и для похудения. Это же фактически яд для организма. После одноразового приема такой травы потом лечения на целый месяц как минимум…

      Ну нет… не верю…

      Закончив с поливкой, я пошла готовить завтрак.

      Напекла панкейков и полила их джемом. Заварила чай со свежесорваными листами смородины и мяты и пошла к Кате за яйцами и творогом.

      Крикнула её через ограду и увидела дочку – Настю.

      – Теть Юль, мама дома, заходи! – ответила она мне.

      Зашла в дом к Кате и заметила, что она уже выставляет мне продукты в пакете на стол.

      – О, вот, держи, все свежее.

      – Угу, – кивнула я, осторожно забирая пакет, чтобы яйца не разбить.

      У нас с Катей договоренность была: она меня продуктами снабжает, а я даю ей то крем, то мыло, то шампунь, а порой и удобрения специальные для огорода или травки от различных заболеваний. Настюху вон от аллергии лечила, хороший крем ей сделала.

      – Слушай, Юль, – окликнула меня Катя, – ты это, – она вдруг замялась и покосилась на меня из-под ресниц.

      – Чего? – приподняла я бровь.

      – Чего это, с двумя мужиками жить удумала, что ли? – вдруг недовольно выпалила она.

      Я даже поперхнулась воздухом от неожиданности.

      – Э-э-э, – открыла я рот, а затем закрыла, поджала губы и посмотрела на соседку с вызовом. – А если и так, то что?

      Катя, видимо, не ожидала от меня такого ответа, выпучила глаза и какое-то время открывала и закрывала рот, а затем высказалась:

      – Тогда хотя бы пусть они полуголые по огороду не шастают! У меня тут дочка! Смотрит на этот разврат! Вот!

      Я подбоченилась и фыркнула:

      – А ничего, что твой Игорюха тут пузом своим голым постоянно сверкает, а? Может, ему тоже скажешь, чтобы разврат не устраивал? Перед твоей-то дочкой и передо мной?

      – Да ты чего, совсем офонарела, что ли? – Катя аж покраснела от злости.

      – А почему нет? – ответила я. – Он ей, между прочим, не родной, а она уже девочка взрослая. Пятнадцать лет, как-никак.

      – Да я… да ты… чего городишь-то? – начала заикаться Катя, не зная, что мне ответить.

      – А то же, что и ты, – ответила я и, развернувшись, пошла на выход.

      – Юль, я не то хотела сказать, – начала оправдываться мне вслед соседка.

      – Ага, конечно, я тоже, – ответила я, не став