Невольник Бесполезной Враны. Полина Корн

мази! – выхватила у нее из рук корзину и присела на край кровати.

      – Вы уверены, что вам стоит это делать, лора Враналия? Он всего лишь раб и не достоин ладоней моей госпожи, – сова поклонилась и привычно съежилась, ожидая удара. Старая привычка, оставшаяся от хозяев, которые не терпели ее острый язык.

      – Подойди, дорогая, – сказала женщине, и когда она оказалась рядом, взяла ее ладони и положила на грудь демона. – Посмотри, разве он не достоин нашей помощи?

      Я постаралась унять беспокойство, связанное с тем, что моего невольника трогает кто-то другой. Все же Ралит – старая пожилая сова, нечего тут ощетиниваться!

      Сухие, сморщенные пальцы стали исследовать тело невольника. Живот, грудь, пересчитали каждое ребро, осторожно обходили свежие раны, но задерживались на застарелых шрамах. Лицо…

      – Красивый мальчик, – выдала в итоге Ралит, – но сколько же ему пришлось пережить… Ты его помыла?

      – Верно, – смутилась, – довольно поверхностно. Пока целители смогут дойти до нас, он сгорит в бреду. Поэтому, давай поторапливаться. С тебя настой от жара, с меня – обработка ран. И хорошо бы к утро приготовить для него что-то легкое. Он не ел десять дней.

      – Хорошо, лора Враналия, – сова поклонилась и вышла в мои покои. Там находился маленький кухонный уголок, частой используемый нами для чаепитий. Теперь пришло время кипятить на нем лечебные травы.

      Глава 3. Кандалы, ошейники и цепи

      Рэйнэн

      Долгий. Вязкий как загустевший ягодный кисель, сон. Холодно. Обжигающий ледяной огонь. На шее – проклятый антимагический ошейник, запястья жжет болью, впрочем, как и все тело. Позвоночник выкручивает дугой, но мышцы не шевелятся. Сознание плавает в вязкой жиже отдельно, разрозненные мысли в бредовой лихорадке спотыкаются друг о друга, кулаки сжимаются.

      Тело сводит судорогой, я смутно вспоминаю как спас того аристократишку. Мальчишку, еще толком не вступившего в мужественность. Его взгляды и прикосновения до сих пор тлеющими углями живут во мне. Так глупо.

      Я горю, меня касается теплая мокрая ткань, но она кажется отвратительно холодной. Будто лежу в пруду с ледяной водой на вершине Кель-Хара, одной из самых высоких гор обители грозовых демонов. Зачем я его спас?

      Сам не понимаю. Инстинкты. Животный порыв, которого так давно со мной не случалось. Я свято верил, благодаря родителям и другим членам окружения, что не достоин называться грозовым демоном, и вот – спасаю кого-то в полубессознательном состоянии, используя ту проклятую часть себя, которую так ненавидел.

      Никчемный. Отец, никогда не отличавшийся разборчивостью в связях, наплодил бастардов по всему Рогатому Континенту. Использовал рабынь и рождал от них рабов. Не гнушался демоницами из сельских поселений, откупался золотом. Таким был я. Рожденным в неволе мальчиком, которому никто не суждено было глотнуть свободы.

      Не демоном, и не человеком. Никогда не знавший матери, ее расы и тела, запаха и ее тепла. Отнятый от груди еще в младенчестве и вскормленный кормилицами. Мне