Первая звезда. Дариен Ройтман

после недолгого раздумья поднял трубку он. – Малиновский? Всё ещё у меня.

      Он наконец удосужил меня взглядом, в котором читалось неприкрытое изумление.

      – А по виду и не скажешь, – продолжал говорить с кем-то майор. – Ага. Морская пехота… Нет, ещё нет.

      Он опустил руку с печатью и положив трубку, вздохнул.

      – Пришли твои генетические анализы, – сообщил он мне. – К сожалению, на данный момент и речи быть не может ни о какой пехоте.

      – Но почему, сэр? – вскричал я.

      – Я и сам толком не понял, – пожал плечами он. – Что-то там у тебя в генах…

      – И что теперь со мной будет? – с отчаянием спросил я.

      – Даже не представляю, – хмыкнул офицер. – Это первый такой случай за всю мою службу. А теперь, солдат, отправляйся в казарму и жди там новых указаний.

      Я уныло побрёл в указанном направлении даже не представляя, что меня теперь ждёт.

      В казарме оказалось ещё сорок или пятьдесят солдат, ждущих распределения, и я немного успокоился.

      – Ты куда идёшь служить? – спросил меня улыбчивый кореец, когда я уселся на стул рядом с ним.

      – Пока не знаю, – пожал плечами я. – А ты?

      – А я буду моряком, – жизнерадостно сообщил он. – Как мой отец, когда-то.

      – Поздравляю, – буркнул я. – А вот мой отец был байкером.

      – Тоже ничего! Мотоциклетные войска, это… – начал отвечать азиат, но так и не успел закончить.

      В казарму зашли два здоровенных капрала и один из них велел нам строится. Потом нас стали вызывать по списку в алфавитном порядке.

      Как я понял, все присутствующие солдаты кроме меня, уже знали о своём месте назначения.

      Фамилия моего нового знакомца оказалась Мун и когда её назвали, он вытянулся, и по-молодецки ответив выкрикивающему имена и фамилии капралу, присоединился к остальным морякам.

      При этом он успел обернуться ко мне и произнести одними губами "удачи".

      Я рассеянно кивнул, рассуждая о том, что фамилия Малиновский должна была идти раньше, чем Мун.

      Я решил было узнать, что тут всё-таки происходит и только открыл рот, как молчавший до этого, глазастый верзила-капрал, придвинулся ко мне вплотную и заорал нечеловеческим басом.

      Он велел мне заткнутся и помалкивать, а не то он устроит для меня "ад в преисподней". Я, даже не успев вымолвить и слова, остался молча стоять, недоумевая по поводу двух новоявленных вопросов.

      Вопрос первый: Что теперь со мной будет?

      Вопрос второй: Как можно устроить ад в преисподней, если преисподняя уже является адом?

      Оставшись последним в казарме, я получил указание взять стоявшую в углу метлу и пока два капрала решали мою дальнейшую судьбу, подметать и без того сверкающий чистотой, пол.

      Один из них тотчас удалился, по-видимому, собираясь спросить у вышестоящего начальства, что делать с лишним солдатом, другой же, скорее всего, от нечего делать, завопил на меня в вопросительной форме.

      Мол, чего это я тут грязь развожу своей "поганой метлой". При этом он пользовался словами, не делающими чести ни ему, ни мне и упоминавшими мою мать,