Сумеречный Фронтир. Никита Баранов

на мысленные команды и висела мёртвым грузом. Благо, что болеть перестала, и пехотинец ума не мог приложить, по прихоти какой небесной силы пропала вся боль.

      Вьюга завывала так сильно, что теперь не слышался даже хруст снега под ногами. И было неизвестно, откуда произойдёт очередная атака. Теперь оставалось надеяться только на удачу.

      Пехотинец, вонзив палаш в сугроб, освободившейся рукой сорвал с себя накидку и плащ. Было тяжело, голова ходила кругом, но он справился и устоял на ногах. Избавившись от ярких элементов одежды, снова опустился на одно колено, стянул с поверженного северянина белую волчью шкуру и накинул её себе на плечи, плотно затянув все шнурки и тесёмки. Возможно, думал пехотинец, такая маскировка могла помочь ему выиграть лишние несколько секунд, когда ему придётся неожиданно столкнуться с очередным противником.

      Заунывный шум пурги не смог заглушить волчий вой, который на этот раз слышался куда отчётливее, чем раньше. Завывания хищника бодрили и даже несколько воодушевляли.

      Снова вооружился мечом и, не раздумывая, отправился вперёд, выбрав случайное направление. Думать над этим явно было бессмысленно: враги могли таиться где угодно. Пехотинец отметил, что находится будто бы в белоснежном коконе, который двигался вместе с ним туда же, куда идёт он сам.

      И удача вдруг повернулась к нему лицом. Прямо перед ним оказалась спина одного из северян, который сидел на корточках, держа в руках лук с вложенной в него стрелой и слегка натянутой тетивой. Противник не услышал приближающегося к нему королевского гвардейца. Не заметил нависшей над ним тени от клинка. Не успел выкрикнуть ни слова, когда лезвие вонзилось ему в шею и буквально утонуло в ней, опустившись до самого желудка.

      С трудом заковылял дальше, снова выбрав случайное направление. Дважды столкнулся с обледеневшими кустарниками и низкими молодыми елями, которые сперва принимал за очередных врагов. Блуждал ещё пару минут, пока не столкнулся со следующим северянином практически лоб ко лбу. Противник был готов к этой встрече: сразу же рубанул от плеча, но промахнулся: пехотинец чудом успел пригнуться и ушёл вбок поразительно грамотным вольтом. Поразительным, потому что он сам от себя не ожидал провернуть такой манёвр, находясь в предсмертном состоянии и изнывая от боли в раненой ноге. Уйдя в сторону, сразу же резанул врага по бедру, в очередной раз мысленно усмехнувшись над тем, как северяне пренебрегают тяжёлой защитой вроде стальных набедренников и ограничиваются в большинстве своём клёпаными доспехами из вываренной кожи. Раненый с рёвом ударил туда, где только что был пехотинец, но снова промахнулся – тот уже был за спиной северянина и наносил очередной удар, на этот раз колющий. Лезвие без особых проблем вошло в тело чуть пониже лопаток, перебив позвоночник и оборвав ещё одну жизнь.

      Через несколько десятков шагов произошла встреча сразу с двумя противниками. Те, завидев пехотинца, сразу же стали его окружать, каждый отвлекая внимание