Горький шоколад 2. Из пепла. Ульяна Жигалова

поначалу просто обалдела от количества фирменных упаковок, среди которых ее поразили упаковки женского белья, не эротично-кружевного, а хлопково-удобного.

      Прибежавшая Маруся, восхищалась каждой вещичкой, помогала разбирать вещи, и создавала такой умильно радостный фон, что постепенно и Ксения втянулась в этот процесс.

      Вечером, когда Ксения сидела в большой гостиной с книжкой и скучала, к ней пришел подвыпивший Макс. Ник, по-прежнему вечерами предпочитал быть в одиночестве, и Макс пил виски, сидя рядом с Ксенией, и болтая обо всем.

      В этот вечер Макс выпил больше обычного, и разозлился на замечание девушки, что он относится к Нику как раб к хозяину.

      – Да что ты можешь понимать про нас, ты, домашняя девочка, которую растили мама и папа, баловали и спать укладывали под сказочку? А мы – детдомовские, у нас пап и мам не было, знаешь, что такое детский дом? Во что превращаются дети живущие там? Это волчата, и далеко не безобидные. Ник стал для нас всех старшим братом, хотя по возрасту он и не старше меня. Когда он к нам пришел, в комнате нас жило семь таких же сопливых пацанят, по шесть-семь лет. Ник был восьмым, восемь железных кроватей, ободранные тумбочки, казенное серое белье.

      Все думают, что самое страшное, это голод, отсутствие красивой одежды. Нет, это не самое страшное, еда была, ее хватало. Пусть невкусная, но достаточно, раз в неделю – выход в кинотеатр, одежду тоже какую-то выдавали. Самое страшное – насилие. Когда уходили воспитатели, дети оставались один на один друг с другом. Отбирали конфеты, их следовало сохранить до вечера, и откупиться от гиен. Детей били, издевались за просто так, потому что сильнее. И парни постарше насиловали детей. Да, всех детей, не только девочек.

      Где-то через пяток дней, после того как Ник к нам пришел, изнасиловали пацана – ему было лет восемь, я помню, как он лежал лицом в подушку, от стыда не показывая лица, и не разрешил нам говорить воспитке о случившемся. Через день у него начался сепсис, тот насильник был здоровый парняга, лет 16-ти, а весил все сто килограмм, наверное. Он порвал пацану все внутренности, и пацана не спасли, потому что мы тоже промолчали.

      Тогда Ник всю ночь раскачивал изголовье железной кровати, отогнул поперечину и вытащил металлический вертикальный стержень. Он держал его под матрасом, на ночь возле двери мы ставили стул, чтобы проснуться, если полезут к нам. Однажды ночью они пришли – банда пятнадцатилетних насильников с подпевалами, первый же кто просунул руку отодвинуть стул, получил прутом по пальцам. Ник сломал ему все пальцы, и тот побоялся сознаться, кто его ударил и за что. С тех пор у него было прозвище – Бешеный Ник. Мы ходили все вместе, нас пытались подкараулить на лестнице, затащить в темный закуток – Ник бросался в драку первым, и мы вставали за его спиной. Мы кусались, царапались, пинали куда достанем. Два месяца мы выдерживали осаду, потом нас оставили в покое.

      В свободное время Ник ходил в спортзал на первом этаже, тренировал выносливость, прыгал, бегал, лазил по канату. Сперва мы просто ходили за компанию, потом начали