Дворецкий для попаданки. Ульяна Гринь

пная собака.

      Клаус шуршал в кустах.

      Вокруг больше не было никого. Только чёртовы кусты, шум с автодороги вдалеке и высокий женский голос по телефону из открытого окна ближайшей высотки.

      – Клаус, – в отчаянье предупредила я. – Если я приду и тебя поймаю, мы тут же пойдём домой, так что лучше выходи сам!

      В ответ мой очень хороший мальчик вдруг зарычал.

      Страшно, угрожающе!

      Клаус никогда в жизни не позволил бы себе рычать. Никогда!

      Тут уж я, не раздумывая, бросилась в кусты. Приготовилась бить поводком и швыряться игрушкой. Колючки царапали кожу, но я уже их не чувствовала. Если кто-то напал на мою собаку… Ох я его!

      Но за кустами никого не было. Клаус стоял, весь в перламутровом сиянии от огромной, просто гигантской раковины, стоявшей на попа у берёзы. Сзади, после чистого поля, бежала лента дороги. И больше никого.

      – Что ты тут нашёл? – спросила я, удивлённая. Раковина была не та, что на кухне для мытья посуды, а двустворчатый моллюск. Ну, их ещё ловцы вытаскивают из моря, чтобы жемчуг найти. Только в этой никакого жемчуга не было. Только перламутровые изнутри створки. И сияние. Ослепляющее… Гипнотизирующее.

      На него-то и смотрел Клаус, вытянувшись в струнку и даже лапу переднюю приподняв. Нюхал, нюхал. Я подошла к собаке, хотела прицепить поводок на ошейник, но Клаус отскочил ближе к раковине, чуть помахав хвостом. Всем своим видом собака говорила: не уйду отсюда, пока не обнюхаю это ранее не виданное чудо.

      Мне тоже стало интересно. Кто и как сделал такую красотень, зачем притащил сюда, зачем оставил включённой?

      Я протянула руку в направлении к раковине, но никакого особого тепла не ощутила. Светодиоды, наверное. Всё сияло так загадочно, так маняще. Вот и Клаус уже на расстоянии одного прыжка. Нет, надо его хватать и бежать домой, а вдруг радиация какая-нибудь?!

      – Клаус, а кто хороший мальчик? Кто с мамой домой пойдёт? – дрожащим голосом спросила я собаку, которая не обращала на меня никакого внимания. И это само по себе было странным явлением. Клаус всегда бежал ко мне на «хорошего мальчика»!

      Нет, это уже ни в какие ворота!

      Рассердившись на собаку, я шагнула к нему, решительно держа открытый карабин поводка наизготовку, но, конечно же, споткнулась на кочке. Мячик выскользнул из рук и поскакал по неровной траве, отчаянно пища при каждом ударе о землю. Разумеется, прямо к раковине. Завис перед ней.

      И мячик втянуло внутрь!

      Клаус не выдержал и прыгнул. Как это – украли его любимый мячик!

      Я, матерясь, прыгнула вслед.

      А потом нас подхватило, закрутило, как на сумасшедшей карусели, в которой сломанный движок ускоряет верчение до космонавтских нагрузок, и я…

      Вцепившись в ошейник Клауса, я завизжала и отключилась.

      Сознание возвращалось по частям.

      Сначала в черноту мозга приоткрыл дверцу слух. Робко вошёл. Равномерное гудение набата утихло, зато появился отрывистый шум, который я определила как голоса. Сначала это были просто «бу-бу-бу», а потом приблизились, и я различила слова:

      – Кого ты притянул?

      Женский голос – не слишком приятный. Не люблю, когда человек постоянно кричит, даже если говорит тихо.

      Мужской ответил с некоторым почтением, но всё равно резко:

      – Кто притянулся, того и взяли. Какая вам разница?

      – Это тело… Просто фи! Придётся менять гардероб!

      – Лучше поменять гардероб, чем…

      – Ах, замолчите! Я плачу вам большие деньги и даже не уверена, что всё получится!

      – Вы же видите, пока всё работает.

      – Пока! Слушайте, а она нас видит? Слышит?

      Нет, не вижу, но слышу. Э, я всё слышу! Что за…

      Меня похитили? Вместе с собакой? Зачем?

      Твою мать, на органы продадут?!

      Я бы заорала, если бы могла. Но тело меня не слушалось. Как будто я существовала вне его – слепая и лишённая осязания. И где Клаус? Что вообще происходит?

      Будь я в теле, закатила бы истерику, наверное. А так оставалось просто ждать. Чего-нибудь. Хоть чего.

      И это что-то не замедлило случиться.

      – В общем, действуйте, – велел женский голос. – Я готова.

      – Прекрасно, миледи, – ответил мужской.

      Э! Стоп! Я не готова! К чему мы там готовимся? У меня начнут почку вырезать? Я против, слышите?! Я категорически против!

      Но кто бы меня послушал, если я даже сказать этого не могу.

      В черноте сознания, или где там я плавала, нечто неуловимо изменилось. То ли разряды электрические, то ли мелкие мошки, которые начали меня кусать. Ну такое… Покусывать. Я бы отмахалась, но не могла. Я вообще ничего не могла – только беспомощно ругаться матом. В голове.

      А потом…

      Потом меня взорвали.

      Нет, сначала я услышала мужской голос, тупо бормотавший что-то на непонятном языке.