Большая кража. Джефф Линдсей

Она щелкнула по двум снимкам пальцами, потом нахмурилась и наклонила голову. – Райли, тебя ведь обычно не интересует эта современная фигня. Что случилось?

      На какой-то миг я переключился с Моник на желанную добычу.

      – Что-то большое. Громадное, – сказал я. – Господи, Моник, когда я проверну это дельце – будь оно проклято! – все навсегда изменится. Это…

      – Копия Джаспера Джонса изменит все навсегда? Райли, этого не может быть.

      – Может, – возразил я. Я говорил в сильном возбуждении, и часть его, вероятно, передалась ей, потому что она стала покусывать губы и глаза ее округлились. – Эти картины всего лишь начало, подготовка почвы. Но к чему они приведут меня, Моник, что помогут мне осуществить эти две унылые современные работы… Господи Исусе, это будет что-то потрясающее!..

      – Ох! – вскрикнула Моник.

      Сам того не осознавая, я схватил ее за запястья и, наверное, сильно сжал их. Я отпустил ее руки.

      – Это грандиозно, Моник. Офигенно грандиозно!

      Она потерла свои запястья и снова посмотрела на фотографии, а потом дернула плечами. Легкая работа.

      – Когда они тебе понадобятся?

      Я натянуто улыбнулся:

      – Скоро. Вероятно… через три недели.

      – Вероятно?

      Я покачал головой:

      – График, в общем-то, не высечен в камне. Но… – Я вдруг вспомнил о важной части. – О-о! Вот… – Порывшись в кармане, я извлек две маленькие вырезки из утренней «Нью-Йорк таймс». Каждая вырезка была не больше полоски с частью заголовка и сегодняшней датой. – Это очень важно, – сказал я, передавая Моник две газетные вырезки.

      – Райли, какого черта!.. – Она перевела взгляд с вырезок на меня – не шучу ли я? Я не шутил. – Ладно, сдаюсь. Что я должна с ними сделать?

      – Это самое интересное, – ответил я. – Ты вклеиваешь одну полоску в каждое полотно – в нижний левый угол, левый, если смотреть на полотно. Это очень важно. Ключевой момент. А затем… закрашиваешь ее, прячешь. Но не слишком тщательно. Знаешь, так, чтобы ее не было видно, но если поискать – бац! Вот она!

      Моник покачала головой:

      – Какого хрена, Райли! То есть ты хочешь, чтобы люди догадались, что это подделки?

      От души показав в зверином оскале все свои зубы, я кивнул:

      – В этом, моя дорогая, и состоит вся долбаная фишка.

      Моник не сводила с меня взгляда, но я больше ничего не сказал. Зная меня довольно хорошо, она понимала, что я не скажу, поэтому со вздохом покачала головой:

      – Хорошо, конечно, почему бы и нет? Я сделаю две идеальные подделки и постараюсь, чтобы люди догадались, что это подделки. Но когда-нибудь ты, может быть, скажешь мне зачем?

      Я лишь улыбнулся:

      – Может быть. – Потом я сложил ладони вместе и напустил на себя серьезный вид. – Ну что? Сможешь это сделать?

      – Гм, – хмыкнула Моник; я догадывался, что она немного обижается, раз я не хочу ей сказать. – Три недели?

      – На всякий случай. Я уже говорил, трудно быть во всем уверенным. Ты ведь знаешь, как бывает с этими штуками.

      – Нет, Райли, не знаю, так как понятия не имею, что это за штуки