Астровитянка. Ник. Горькавый

лужи на полу.

      Она взяла острый нож, оглушила пойманную рыбу его массивной рукоятью и одним ударом лезвия отсекла форели голову. Ещё несколько удивительно быстрых и точных движений ножом – и бедная рыба очищена. Девочка хладнокровно посыпала специями и мукой ещё трепещущую тушку форели и положила её в накрытую стеклянной крышкой сковородку, где уже разогрелось и пощёлкивало оливковое масло.

      После чего выбрала нужный угол обзора, различила шестиугольные узоры на поверхности горячего масла и произнесла довольным голосом:

      – Только в нашем ресторане – самые свежие конвективные ячейки Бенара!

      Девочка со стеклянными волосами оживлённо заговорила сама с собой:

      – Вы утверждаете, что ваша восточная ручьевая форель Salvelinus fontinalis на вкус самая изысканная в мире? Советую вам придержать ваше мнение, пока не попробуете ту, что приготовит мистер Вульф!

      Под потрескивание жарящейся рыбы девочка крупно накромсала в тарелку сочную помидорную мякоть, добавила соли и снова оливкового масла. Тем же ножом она нарезала укроп и базилик, придерживая их левой рукой. Потом ловко смахнула в салат свежекрошенную зелень, поднесла к лицу пальцы, мокрые от сока базилика, и с наслаждением вдохнула его запах.

      И спросила любопытным басом:

      – А что ты сделаешь на свою долю клада, Том Сойер?

      Сама же и ответила более звонким голосом:

      – Куплю себе новый барабан, настоящую саблю, красный галстук, щенка бульдога, а потом женюсь.

      Опечаленный басок отметил:

      – Том, ты, должно быть, совсем рехнулся!

      Его перебил тоненький голос:

      – Том, теперь я никого, кроме тебя, любить не буду, только и ты тоже ни на ком не женись, кроме меня.

      Девочка заглянула под крышку сковороды, проверила самочувствие рыбы и заговорила уже двумя спорящими голосами – Умно-Благородным и Визгливо-Противным – такими интонациями мы обычно передаем свои споры с неприятным человеком, который во всём неправ.

      Могло показаться, что этими голосами девочка пытается населить окружающее её пространство.

      – Тщеславие – могучая вещь! Самые мелочные люди на свете – большие люди. И у них слюнки текут только на длинную свинью, – рассуждал Умно-Благородный Голос.

      Визгливо-Противный, которого так и хотелось стукнуть по голове за несправедливое ехидство, заявил:

      – Оставьте свой сарказм при себе, Вульф. Я понимаю, у вас в Нью-Йорке… – девочка произнесла слово «Нью-Йорк» сочно, даже приятно зажмурившись, – такие шуточки идут на ура, но здесь, в глубинке, мы проживем и без них!

      – Меня возмущает ваш тон, ваш выбор выражений, ваши манеры и ваши методы работы! – не стерпел Умно-Благородный.

      Все приготовления к ужину делались девочкой энергично и с видимым удовольствием, но некоторые её движения, особенно походка, показались бы постороннему наблюдателю странно плавными, словно подводными. А босые ноги перемещались по дырчатому