Работа для ведьмы. Татьяна Хмельницкая

феи состояла в том, что замок был околдован при помощи рубинового цветка, которое Чудовище стерёг. Слуги помогали ему с крепостью, и ждали обратного перевоплощения. Без них колдовство феи не оказалось бы полным. Слуги – часть истории, а в нашем случае купол состоит из душ умертвий, прошедших определённый обряд. Умертвия – слуги. Красный цветок – рубин, что у нас оказался, а мы – похитители. Мне кажется, что преступник хочет, чтобы Зачарованный забрал камень у нас. Он не нас убить собирается, а камень отдать преступнику. Сам злодей, по какой-то причине, не может забрать его лично, только через третьи руки.

      Конёк пару раз ударил копытом о землю:

      – Постой, постой. Ты хочешь сказать, что рубин – аленький цветочек, трактир – обитель Чудовища, купол – граница «царства», слуги – умертвия, а мы – похитители. Так? И потому тот парень старается разорвать наш щит? Ладно. Звучит логично. Однако очарования для такой махины будет маловато. Не находишь?

      – Есть ещё заклинание, усиливающее очарование. И его я вспомню даже если разбудить меня среди ночи и попросить произнести.

      Лютик вытаращил на меня глаза:

      – Это законно?

      Хихикнула:

      – Не-а. Потому и помню – так сказать, чтобы не вляпаться. Я всегда учила в первую очередь исключения из правил.

      Напарник расслабленно протянул:

      – Ну, теперь я спокоен. Начинаем?

      Скомандовала:

      – Перевоплотись, стань большим и мощным конём, я сниму защиту, и – в седло. Твоя задача скакать по кругу, а моя – отбиваться «Любовью».

      Лютик заржал:

      – Прокачу с ветерком!

      – Скачи один, но, как и обещал, с ветерком!

      Глава 3

      – Я восхищён! – расплылся в улыбке старший полицейский чин. – Вы очень рисковали, и у вас был всего один шанс из тысячи выбраться живой из Кольца Чудовища – так называется совершённый обряд.

      Мы с коньком переглянулись, но тут же отвели глаза, чтобы заняться насущными проблемами – согреться и не проболтаться.

      Следователь Константин Сторожевский, имя которого я узнала спустя несколько суток, являющийся в узких правоохранительных кругах персоной весьма примечательной и знаменитой – шутка ли, ноль целых одна десятитысячная процента нераскрытых дел за всю карьеру! – продолжал петь дифирамбы, а я – прятать глаза за опущенными ресницами, на всякий пожарный случай.

      Кстати сказать, я пропустила имя мужчины, в момент, когда он представился, и на то у меня была весьма веская причина – адреналин. Представьте: шумело в ушах, горели щёки, прерывистое дыхание, вдыхаемый воздух колол горло холодом, и в ушах дико шумело. Если короче, то паника владела моим умом, а в таком положении своё имя трудно вспомнить, не говоря уже о том, чтобы чужое расслышать, уяснить, проанализировать и осознать с кем дело имею.

      Но лицо, глаза, осанка, тело дознавателя настораживали меня, потому вела себя весьма осмотрительно, принимая тот факт, что передо мной персона умная, предприимчивая, обаятельная и готовая на всё ради