Сонъ какъ мѣра пониманiя. Денис Рубцов

она обмочилась и поэтому пришлось её раздѣть. Оказалось, что у нея тамъ не всё такъ, какъ у меня. Провёлъ рукой, но было гладко. Когда случайно пальцы прошли ещё глубже, стало страшно, и я накрылъ её одѣяломъ.

      Сегодняшній день ходилъ возлѣ желѣзнодорожныхъ путей, а когда ушедшій послѣдній вагонъ оставилъ гудѣніе въ рельсахъ, я, прислонившись ухомъ, слушалъ. Сердце громко стучало.

      «Ты у меня хорошая» – всегда шепчу ей на ухо.

      ***

      Пока она спитъ, выйду на крышу дома встрѣчать разсвѣтъ. Вѣдь теперь есть чѣму улыбнуться.

      ***

      Исторія съ нѣкоторыми продолженіями, о которыхъ не были написано нигдѣ, развѣ что въ протоколахъ полиціи.

      Съ нимъ гораздо проще вышло. Разбился. Глупо, но и равновѣсіе, и слабая черепица сыграли не въ пользу. Она же послѣ его смерти почти не выходила изъ квартиры. Сосѣди порой отчётливо слышали ея ругань, что-то о прочтённомъ дневникѣ, ублюдской похоти. Рѣже и рѣже слышали ея хриплый голосъ, ея ночные стоны съ криками. Теперь мужиковъ она водила къ себѣ просто такъ – не могла отвыкнуть. Черезъ недѣлю послѣ его смерти умерла и она. Полицейскимъ недолго пришлось искать причину. Тотъ диванъ, что кто-то выставилъ наружу, былъ пропитанъ пролитой ртутью.

      Рѣка

      Тёплыя руки ровно лежатъ на скатерти. Гуще обычнаго вино, а та угрюмая рѣка, что поодаль, въ одночасьѣ стала пасмурнаго цвѣта.

      – Рѣка, что исчезаетъ, какое время движетъ тобой?

      – Ничего-то она тебѣ не отвѣтитъ.

      – Придётъ время – отвѣтитъ.

      – Какъ же.

      – Ты только не сомнѣвайся.

      Передъ глазами есть домъ. Тёплыя бревна и нѣсколько оконъ, самоваръ на угляхъ и ржавая щеколда. Рѣку же слышно вездѣ.

      – Слышно.

      – Не забылъ?

      – Куда тамъ.

      – Прояснится.

      – Уже.

      Приплывётъ отраженіе луны, ещё ближе прибьётся беззавѣтный стукъ сердца, а свѣтъ съ небесъ будетъ радовать.

      – Разглядишь?

      – Доплыву.

      – Заглянешь?

      – Прикоснусь.

      – Въ вѣтрѣ и волнахъ?

      – Навѣки обниму.

      Родинка какъ божья коровка

      Протянувъ руку до бокала, отставить вино, которое выдохлось.

      – Вы научились танцевать?

      – Эпатажъ?

      Твой взглядъ давно, какъ сквозь. И лампы на столикахъ просторно освѣщаютъ бѣлыя скатерти. И музыка смеркается.

      – Это мой жестъ.

      – Это твоё танго.

      Неизбѣжность свободы и объятіе. Предплечье, локоть, родинка. Ножки въ туфляхъ на тоненькихъ ремешкахъ невольно царапаютъ паркетъ. Шагъ, взглядъ, родинка.

      – И танго.

      – Это твоё танго.

      Босыми ножками по ломкой прибрежной травѣ ступаешь. Съ послѣдними аккордами.

      – Движенія.

      Закрой глаза и прожужжитъ божья коровка – словно кленовый листъ цвѣта краснаго. Подлетитъ къ тебѣ, присядетъ.

      – Танго.

      – Это мой жестъ, это твоя родинка. Это твоё танго.

      Сестра изъ стали

      Сталину:

      …у меня