Самая длинная ночь. Геннадий Юдин

понял, сделаю, – грустно отозвался оперативник.

      Всеволод Иванович прищурился, будто что-то обдумывал, не забыл ли он чего-нибудь, и наконец обратился к Олесе:

      – Девушка, милая, а фототаблицу места преступления вы сделали?

      Олеся была таким вопросом явно оскорблена, и выпучив глаза выпалила:

      –Само собой.

      –У меня к вам будет просьба, уделите, пожалуйста, ей время сегодня, сделайте, и отдайте в дежурную часть вашего отдела. Вернее, нет, сделайте две фототаблицы, одну на труп, вторую на место происшествия.

      –Я не уверена, что я смогу их подписать у руко…, – начала было, девушка, но посмотрев на улыбающегося смотрящего прямо ей в глаза старика со вздохом выдавила, – постараюсь.

      Следователь некоторое время, молча, смотрел на девушку, а затем, неожиданно повернув голову, к Остапу спросил:

      – Кстати, где ваши эти обещанные убойщики?

      – На самом деле странно, что их нет, – ответил Остап.

      Как он выяснил позже из-за неразберихи в дежурных частях, убойный отдел никто не вызвал, потому что, каждая голова неповоротливого полицейского Змея Горыныча, думала, что за нее думает другая. Ни в чем не виноватые оперативники убойного отдела уголовного розыска Управления появились многим позже, к моменту, когда Остап выполнил основную часть первоначальных мероприятий, и их функция заключалась лишь в ознакомлении с собранными бумагами и фотографировании их на телефон. Опера-убойщики, кстати, оказались вполне контактными людьми, без пафоса и управленческих закидонов, поблагодарили Остапа за то, что тот прикрыл им спину, не слил их ни одному из ответственных от руководства, которые коршунами слетелись на место убийства, и, видимо, приняли за сотрудника убойного отдела, именно Остапа. «Убойщики» по итогу общения обещали дополнить свое «спасибо» бутылкой Бурбона. «Сочтемся», – с улыбкой ответил чуть живой Остап, пожимая руку, бородатому оперу по имени Глеб.

      Вскоре на место происшествия подъехал пожилой судебно-медицинский эксперт. Они долго на дружеской ноте беседовали с Всеволодом Ивановичем, и приступать к работе не спешили.

      К моменту, когда Остап в этой круговерти событий посмотрел на часы было около четырнадцати часов. Прошли сутки и восемь часов, как Остап был на ногах. Реакция и скорость ответов на задаваемые (операми-управленцами, дежурными частями, ответственными от руководства, следователем, Олесей, Алиной) вопросы, снизились до критической отметки, нервы начинали сбоить и искрить. Он стоял возле патрульной машины с папкой в руке с закрытыми глазами в тот момент, когда кто-то потянул его за локоть:

      –Остап Евгеньевич, езжайте, поспите, машина патрульно-постовой службы вас ждет на выходе у шлагбаума, – да, не забудьте сдать оружие, иначе поспать вам не дадут, ОБЗВОНЯТСЯ. – пожилой следователь торжествующе поднял брови и округлил глаза, будто «отмочил» отличную шутку, отчего стал похож толи на филина, толи на душевнобольного.

      Через три минуты машина патрульной службы сквозь