Проводник. Алексей Евгеньевич Михайлов

внезапной обыденностью показался мне неуместным, сколько абсолютно невозмутимое лицо старушки. Без единой слезинки в ясных, не покрасневших глазах. Можно было подумать, что она выплакала всё раньше, когда была ещё молода, а сейчас рыдала сухими, как сама скорбь, глазами. А может она и не рыдала вовсе, а только прикидывалась. Чтоб завладеть инициативой. Все еще разыгрывает дебют. Хочет сбить меня нелепым вопросом.

      – А что? – спросил я с вызовом, сделав вид, что оскорблен.

      На самом деле местная водопроводная вода порядочно отдавала хлоркой и была невкусной. Я ее пить не мог. Это я понял еще в тот раз, когда мы останавливались у тетки перед армейкой. Врезалось в память. Привык к колодезной или ключевой. Ну в армии, конечно, пил всякую, но там выбора не было. А здесь родниковой воды нет. Можно было, конечно, из чайника налить. Там вроде бы нормальная вода была. Еще от тетки осталась. По крайней мере, я с утра чай пил и не заметил, что что-то не так. Но когда тетя Мариша разрыдалась, я как-то растерялся и не сообразил сразу. А тетя Мариша оказалась привередливой.

      – Воняет шибко, – заявила старушка совершенно искренне.

      – Да не очень-то уж и воняет, – начал упрямиться я.

      – А кто это к тебе вчера приходил? – неожиданно переключила она тему.

      Я сначала даже не понял, что она у меня спрашивает:

      – В смысле?

      – Кто, говорю, к тебе сюда приходил?

      Ну все! Тетя Мариша перешла в наступление. Начало за ней. Сейчас будет меня разносить, если ее вовремя не пресечь.

      – А это, между прочим, мое дело! – чуть громче и грубее чем надо заявил я, почувствовав, как краснеет моя шея. Так всегда происходит, когда нервничаю или завожусь. В армейке постоянно все ржали после обстрела или засады. Кто белый, кто зеленый от страха, а я красный. Как будто стесняюсь, что жив остался.

      – В подвал пускал? – пропуская мой ответ мимо ушей, продолжила допрос тетя Мариша, которую, похоже, нисколько не смутил мой тон.

      – Может и пускал, а что? И как Вы вообще об этом узнали?

      – Запах учуяла чужой. Внизу ещё. У входа в подвал. На лестнице не так сильно, а в квартире его вообще нет.

      Учуяла? Что это вообще значит? Как собака что ли? Такой ответ в очередной раз сбил весь мой воинственный запал.

      – Что Вы сделали? – спросил я совершенно спокойно и даже сам удивился такой перемене в голосе.

      – Я очень хорошо запахи слышу, – пояснила старушка, – может, конечно, и не так хорошо, как Шура. Но мне больше-то и не надо. И что этот твой квартирант, заплатил?

      – В смысле? – слегка опешил я, не ожидая такого поворота событий. Что бабуля и запах золота чувствует? Хочет, чтоб я с ней поделился? Что ей вообще от меня надо? Уж не в сговоре ли она с ночным гостем?

      – Оставил тебе золото?

      – Послушайте, тетя Мариша, Вы зачем сюда пришли?

      – Нет, ты сперва ответь…

      – Это не Ваше дело! – грубо оборвал я ее.

      – Значит, оставил. Один или два?

      – Так, Вам, наверное, пора… Нам не о чем