Провинция Кранц. Антон Владиславович Хапилов

совсем недавно, бурлила жизнь, но затем все стало по-другому.

      В новое время, подобное нарекли бы пост апокалипсисом, придав произошедшему иной смысл, но тогда, это было «эхо войны». В опустевшие дома города и стали заселяться первые русские переселенцы. Бросив все там, в российской глубинке, они пытались обрести, что-то здесь, в немецкой провинции. И, опустевший было город, вновь задышал, расправил плечи, дома его наполнились теплом, по улицам вновь зашагали люди, на площадях стали устраивать праздники, а по деревянному променаду стали прогуливаться влюбленные парочки.

      Особенности мировосприятия новых жителей напрямую отражалось на внешнем облике домов и улиц. Брусчатку сразу же закатали под асфальт. На улицах поставили деревянные столбы и натянули на них линии электропередач. Затем, в свободное пространство города, воткнули новые пятиэтажные дома, называемые в народе хрущевками. Жить в таких домах было престижно, здесь, у каждого хозяина, была своя кухня и теплый туалет. Разве это была не мечта, воплощенная в бетоне? Догнать и перегнать запад, руководство нашей страны, хотело непременно. Надо сказать, что в домах довоенной постройки, туалет располагался на лестничной клетке, и был общим для всех жильцов дома. Впрочем, бывали и исключения. Но, русский человек, по своей личной природе, был неприхотлив, и бытовые проблемы решал легко и просто. Лестницы в доме красились светло-коричневой краской (цвет детской неожиданности), и ее популярность можно было объяснить только тем, что другого цвета в магазине и не имелось. Двери и окна окрашивались в радикально белый цвет. Все это было частью индивидуального косметического ремонта, практикуемого хозяевами квартир. И по количеству слоев краски, можно было судить о количестве лет, проведенных в жилище, как по слоям на спиле дерева, определяли возраст срубленного растения.

      Еще одной особенностью домов были крутые лестницы на второй этаж, и делалось это по причине экономии пространства. Таким образом, равномерно распределялась полезная площадь для проживания, ведь лестница была задрана и площадка перед дверью оказывалась минимальной. С таких конструкций легко падали люди, проезжая попой по деревянным ступеням вниз, как с горки, после чего упирались ногами в дверь, ведущую на улицу. Но это в лучшем случае. А так, больше слетали кубарем, производя характерный громкий шум от соприкосновения тела о деревянную поверхность лестницы. Само падение происходило очень быстро, но жильцы слышали грохот, и выглядывали в коридор, проявляя солидарность.

      В какой-то момент в жизни города наступило удивительное равновесие. Оно выражалось в мире и покое, воцарившихся на улицах, дворах, учреждениях и домах. Люди знали, что делать в этом наступившем единении, они работали и отдыхали, заводили семьи и рожали детей, устраивали праздники и грустили на похоронах. Вполне возможно, что такое единение домов и людей, было ожидаемо, это был некий ренессанс, пик жизни поселения, связанный с особенностью настоящего времени, запасом прочности