Деревенская рапсодия. Галина Одинцова

– по трассе? С ума посходили, что ли?

      – Трасса ночью пустая. Это же не Москва твоя, где детей бесплатно делают!

      Анка громко засмеялась таким ядовитым смехом, что стайка воробьёв вспорхнула с дерева и улетела прочь.

      – Давай, иди уже, ребёнок плачет. Ржёшь, как конь! Противно слушать тебя!

      Динка поднялась со ступенек, ойкнула и, хромая, ушла в дом. Анка потянулась, смачно зевнула, и понеслась дальше по деревне, неизвестно по каким делам.

      Малыш, выпутавшись из пелёнок, замолк. Хаотично перебирая ножками и ручками, смотрел своими огромными глазами на Динку и улыбался.

      – Господи! Вот зачем ты мне? А? Никакой жизни с тобой! А может и пойти к Анке на вечеринку. Сколько можно тут сидеть с тобой? Уже три месяца сижу безвылазно! Людей не вижу.

      Пелагея развешивала во дворе бельё, пристёгивая белые простыни деревянными прищепками. Прищепки горой лежали в тазу, и Люська подавала их по одной своей бабушке.

      – Помощница моя, девонька моя золотая, как она помогает. Одну, одну, сказала, не надо две. Вот так, молодец! А кто это к нам идёт? Павлик идёт к нам в гости. Что Динка, скучно дома одной, к тётке бежишь, или дело какое?

      – Тётенька Полечка! Приюти Пашку на вечерок! Анка зовёт на вечеринку. Парни из города приехали к Тольке. Петь будут. Пиво пить.

      – Какое тебе пиво! Грудью кормишь! С ума сошла. Павлик, иди ко мне. Красивенький какой, тяжёленький, хороший пацанчик получился. Радуйся, Динка, счастью такому! Сынок у тебя! Опора будет.

      – Какая опора, тётя Поля! Любви хочу, мужика надёжного! Сколько времени потеряно. Для себя не жила.

      Диана отвернулась, вытирая слёзы подолом платья.

      – Балда ты, Динка. Вот и моя дочка всё за любовью где-то гоняется. Хоть бы о дочке вспомнила. Мать давно не нужна, но дочка же!

      – Тёть Поля, как не придёшь к тебе, ты всё об одном и том же! Молодец, Нинка! Живёт где-то и в ус не дует! Не то, что я. Так посидишь с Пашкой? Или пойду кому другому его предложу. Может и насовсем заберут. Зачем он мне?

      – Да в кого же вы уродки такие? Сестра, бедная, ушла вовремя, не слышит этого позора от дочери своей! А как кохали её, как возились с ней: всё лучшее – Динке! Книги – Динке, наряды – Динке! Дом ломится от книг, а ума нет!

      Пелагея перешла на крик. Люська смотрела на неё, задрав голову, ещё секунда, и она заплачет.

      – Ну и сиди тут со своей Люськой, жди свою Нинку непутёвую! Тётка, называется!

      Диана ринулась к воротам, забыв, что у неё болит нога.

      – Молока нацеди! Чем кормить буду дитя? Да дай сейчас ему насосаться, пусть спит. Некогда мне с двумя нянькаться. Огород вон неприбранный. Трава прёт! Помогать некому!

      – Помогу, тётечка Полечка! Помогу. Отвлекусь немного. А может там и мужик найдётся нормальный? Городские бывают же нормальные?

      – Не знаю, сейчас никаких не вижу нормальных. Гулять бы, да пить пиво! Распустилась молодёжь. Работать не хотят, по телевизору непотребщина сплошная, включать неохота!

      Пелагея подхватила Люську, пустой таз и пошла в дом, ни