Наследие Моры. Яна Александровна Немцова

бесконечные потоки туристов. Столько посетителей мы не видели никогда. Персонал с трудом справлялся.

      В предвкушении тихих праздничных дней я собирала сумку. Из кухни донесся голос мамы:

      – Никки, ты не забыла взять подарок Алисы?

      – Нет, уже все собрала, – радостно ответила и представила, как мы с Лисой смотрим новогодние фильмы в новых мягких пижамах и томно вздыхаем, пряча слезы, в трогательные моменты, как две школьницы.

      – Возьми еще это, – мама вошла в комнату и протянула шампанское.

      Я взяла бутылку и коснулась ее руки. В глазах потемнело от резкой боли, и вот я уже с трудом поднимаю голову с плюшевого руля. Впереди темнел лес, кругом валялись осколки. На пассажирском сиденье, сдавленное покореженным металлом, краснело размытое пятно… «Боже, мама!» – я потянулась к ее окровавленному лицу и очнулась.

      – Что с тобой? – заволновалась она, живая и здоровая.

      – Наверное, переработала. Все в порядке. Не бери в голову, – сказала я, не желая волновать маму. Последнее время я так уставала, что могла заснуть стоя.

      Я пыталась избавиться от этих воспоминаний, забыть. Но нет, стоило стать чуть счастливее, и они возвращались. Нельзя было садиться за руль!

      Я заправила кровать, немного даже забылась. Выглянула в окно: наш сад шелестел новыми весенними листьями. Красота и покой, которого я давно не испытывала. Но вновь в сознании громко прозвучало: «Ты не достойна быть тут!»

      Достала из шкафа старые джинсы, вытянутую серую футболку и черный вязаный кардиган. Быстро оделась и поспешила к Алисе, сказать, что возвращаюсь в Домбай. Не стоило приезжать сюда. Мне здесь не место!

      Сбежав вниз по старой деревянной лестнице, я замерла, увидев мельтешащую в столовой сестру. Утро воспоминаний: те же скрипучие ступени, холодный камин в зале, при чем казалось, что его не разжигали несколько лет. Стало вдруг холодно. Я вздрогнула. В столовой большой круглый стол. Алиса – вылитая мама, суетилась, расставляя тарелки.

      Будто мне снова двенадцать лет. Я вспомнила, как сидела за тем столом и листала тяжелый альбом со старыми фотографиями, все время задавая вопросы маме, пока она крутилась у плиты. Добравшись до середины, я увидела вложенный между страниц единственный снимок отца.

      – Расскажи о папе, – попросила я. Черно-белое фото не было приклеено как остальные. Папа на снимке, словно застигнутый врасплох, старался спрятаться за мамой.

      – Он был удивительным и загадочным человеком, как и его имя – Эфраим. Мне казалось, что он волшебник. Говорил, что защищает людей. Дело очень важное и секретное. Его сила была невероятна, папа мог поднять меня одной рукой выше собственной головы. Да что уж, вон то кресло спустил со второго этажа как пушинку, а я его не могла даже с места сдвинуть, – она кивнула головой в сторону зала, где стоял мягкий громоздкий трон – так мы называли его с Лисой. – Но, видимо, силы было недостаточно, – с грустью еле слышно сказала мама.

      Тогда я уже знала, что случилось с отцом, однажды подслушала. Его двоюродная