Что там, за дверью?. Семён Теслер

в их тёмном логове, но в любой момент они возвращают их мне в целости и сохранности. Они никогда не подводят, строго храня в своих недрах точный счёт и баланс вложенного и изъятого. Они не выбалтывают твои тайны, не выворачивают себя наизнанку перед чужим.

      Когда надо, они гасят взрывы адреналина, укрощая мои кулаки и не давая им вырваться на волю, чтобы проявить свой буйный нрав. Успокаивают меня, позволяя рукам вполне комфортно свернуться в пару убедительных кукишей, которые по обстановке не всегда тактично демонстрировать. Или служат им убежищем при чересчур эмоциональном разговоре. Греют, наконец.

      Обращали внимание, что делает в первую очередь продрогший человек? Верно! Греет руки…

      Карманы даже похожи чем-то на человека: с возрастом, прохудившись, они могут потерять счёт либо просто что-то выронить из себя. Но никогда назло или с умыслом. Наоборот, придя в такое состояние, они по-своему предупреждают, начиная с самого малого, например, с самой малой монетки, которую, право же, не грех уплатить за столь важное предупреждение.

      В своей глубокой неодушевлённой утробе хранят бережность, нежность и теплоту, заботу и однозначную преданность. Всегда ли они наблюдаются у нас, «гомо сапиенс»?

      И вообще, представьте, что в один прекрасный день – Оп! И исчезли карманы!..

      Представили? Ну, и…

2011 г.

      Обувь

      Поднялся по лестнице, открыл ключом дверь и вошёл в прихожую. Всё, я дома.

      Небрежно, привычным движением сбросил надоевшие за день ботинки.

      Проводил взглядом их полёт и приземление, и вдруг в голову пришла показавшаяся мне занятной мысль.

      – Сколько вы прослужили, – подумал. – Исполняя только лишь мои желания, вашего хозяина. Без ропота.

      Вы не можете пойти, куда хотите, – вас направляют.

      С вами не считаются: в холод и жару, в слякоть и сушь, по камням, льду, песку…

      Вас топчут, вами пинают со злости разные предметы, большей частью твердые и угловатые…

      Вас стряхивают с ног, как прилипший банный лист, чтобы влезть в рыхлые, бесформенные, не способные ни на что домашние шлёпанцы (тьфу – слово-то какое)…

      Сколько вы прослужили… верой и правдой, несмотря на возраст и состояние. Почему же на вас иногда смотрят, как на врага, и ищут первого попавшегося повода поменять на другие?..

      Вот вы лежите: незашнурованные, как бы растерзанные, заброшенные в угол прихожей.

      Вам некому пожаловаться, вы из другого мира. Вас не держат на руках, с вами не говорят, вас не нежат, даже не чистят.

      Вы ждёте, возможно, какого-то отношения, хотя бы какого-то признания что ли…

      Я с удивлением взглянул на свои ботинки. Разверстые, с раскинутыми в стороны шнурками, они без тени сомнения или обиды как бы смотрели на меня:

      – Влезай, мы с тобой хоть куда и когда угодно…

      Впервые мне как-то стало неловко перед неодушевлённым доселе предметом, его бессловесностью, но одновременно готовностью служить независимо ни от чего. Греть. Защищать. Меня.

      Что-то