Воскресенье. Дамир Ильдарович Губайдуллин

Это ты зря, – ощупывая лицо, проговорил парень.

      – Эй, – за Женей вырастает светловолосый молодой человек крепкого телосложения, – что тут происходит?

      – Да мы тут, «мусор» убираем, – с акцентом на предпоследнее слово произносит Противник.

      – Вот и убирай отсюда, – указывает молодой человек парню на выход, – а то помогу.

      – Всего доброго, Евгения Марковна, служу Советскому Союзу! – Зычно кричит Противник и убирается из парка.

      – Все нормально? – Заботливо интересуется Алексей – лучший игрок футбольной команды района и Женин давний товарищ. Он не Противник, он простой советский парень. Товарищ. Добрый и надежный, конопатый, с непослушными, соломенного цвета волосами. Выразительные, карие (коньячного цвета) глаза, большие. Играет в футбол, носит черные, выцветшие отцовские «треники», белую майку (алкашку) и серую кофту, но не с литерой «Д». Семья Алексея с завода Лихачева, поэтому кроме столичного «Торпедо» они ничего не признают.Для Жени он кто– то вроде лучшего друга и потенциального жениха (если бы женщины, конечно же, выбирали хороших парней). Хотя в глубине души она прекрасно понимала, что отец никогда не примет сына простых рабочих. Вопреки стараниям, революция так и не стерла классовых границ. Пусть и яростно пыталась.

      – Да, нормально, – машет еще горящей рукой Женя, чувствуя, как трясутся колени.

      – Бекетов та еще сволочь, тебя никто не винит, Женя.

      – Я знаю, Леш, – тепло улыбается девушка и берет парня под руку. – А не угостите даму мороженым, товарищ спортсмен? – Кокетливо спрашивает она.

      – У меня есть выбор? – Смеется Алексей.

      – Ох, это сложный вопрос, товарищ спортсмен.

      – Ну, раз, милиция просит, – разводит руками парень, – теперь меня не арестуют.

      – Леша.

      – Как Эдуарда Стрельцова.

      – Алексей!

      – Ну, все, все, молчу.

      Женя улыбается и, сощурившись, смотрит на небо. Такое чистое и прекрасное, как юная душа.

      Светлое, летнее небо 1977 года.

      Стрелка часов с красным циферблатом на стене доходит до 8. Отложив так и не съеденное яблоко обратно в тарелку, Женя встает со стула и, поднявшись на носочки, берет с темно-коричневого шкафа пилотку – ее гордость. Аккуратно надев головной убор, она еще раз смотрит в зеркало и козыряет сама себе, улыбнувшись. «Серьезнее, Евгения, – говорит она себе. – Ты – советский милиционер». Но все равно улыбается, когда взгляд падает на туфли у порога. Светлые, на деревянном каблуке, с кожаными ремешочками. Совершенно убийственные. Нужны были для встречи с молодым человеком, он был выше нее ростом. А ей хотелось смотреть сверху и с презрением, когда поссорились. На случай перемирия оставались те самые босоножки. Не помирились. Но туфли остались и были еще очень даже ничего.

      Улыбнувшись, Женя нырнула в босоножки, поправила пилотку и вышла из дома, хлопнув дверью.

      ***

      Маленький городок на границе начинает рабочую неделю.