Инсбрукская волчица. Али Шер-Хан

и обтёсанный принадлежал Барнабашу. Для меня это как глоток свежего воздуха, ведь, в конце концов, то, что сделала ─ я сделала ради их будущего благополучия. А еще я надеюсь, что продукты, сменное белье, мыло и прочие нужные мелочи, которые присылает Виктор, помогут мне не отощать окончательно и не опуститься, как Анна.

      Изменилась я и впрямь разительно – ногти расслоились, сама я стала сутулиться. С меня всё будто слезло – лицо стало бледно-серым, а руки какими-то костлявыми.

      Все-таки хорошо иметь семью. Оставшись без родителей, мы бы не выжили в нищете, но старшая, Тимея, заботилась о нас, как мать. Теперь Виктор помогает мне продержаться в тюрьме.

      Странная штука природа. Вот взять Виктора с Эриком: они близнецы, но ни внешностью, ни характером они не схожи. Эрик, как говорится, «пороха не выдумает», а Виктор, наоборот, парень изобретательный, хваткий. Ещё мальчишкой он наловчился играть в карты, а когда вырос, это стало его профессией. Но шулеры часто попадают в лапы полиции, и Виктор сообразил, что можно добывать деньги «на колесах». Обычно в поезде люди скучают, кое-кто не прочь скоротать время за игрой в карты. Этим и решил воспользоваться мой братец. Когда в вагон входит скромный на вид прилично одетый молодой человек, никому в голову не приходит, что перед ними опытный шулер. К тому же Виктор не дурак, сперва он обязательно проигрывает по мелочи, при этом очень артистично изображая отчаяние новичка. А когда партнеры расслабятся, он начинает постепенно выигрывать, и под конец игры ему удается основательно облегчить их карманы. Он говорит, что главное в его деле ─ успеть сойти с поезда прежде, чем люди сообразят, что связались с профессионалом. До сих пор брату сопутствовало счастье: он ни разу не прокололся. Но кто знает, возможно, кто-то из облапошенных им заявил в полицию, и там уже имеются приметы Виктора? Вот почему он сам опасается появляться поблизости от тюрьмы, посылки мне передает его знакомый.

      Каждый раз, когда я разбираю полученную посылку, Анна, будто коршун кружит вокруг меня, заглядывает через плечо завидущими глазами. Продолжая немного опасаться ее и пытаясь задобрить, я делюсь своими продуктами: кто знает, что взбредет в голову сумасшедшей?

      Несколько лет не видевшая ничего, кроме тюремного пайка, поджигательница с жадностью набрасывалась на крендельки, колбасу и сыр. Я заметила, что после угощения Анна заметно добреет, пускается в длинные разговоры, расспрашивает меня о семье.

      Она поднялась с нар после меня, но ни умываться, не причесываться не стала, просто перевязала косынку, спрятав под нее спутанные космы. Волоча свои огромные башмаки, Анна, поеживаясь расхаживала по камере, и вдруг спросила:

      – Когда ты ожидаешь следующую посылку от брата?

      «Ага, – злорадно подумала я, – колбаски захотелось!»

      А вслух ответила, что не знаю, когда у Виктора появится такая возможность. Может, его сейчас и в Дебрецене нет.

      – Ах да, он ведь у тебя картежник-гастролёр! – хмыкнула Анна и вроде как задумалась. – А скажи, твой Виктор по всей Австро-Венгрии катается?

      – Как